Но зато он теперь точно знал, где удобнее всего застать Йаке.
*
19.. год, резервация Пайн-Ридж, Южная Дакота.
— Нет, про пляску Солнца я больше ничего не скажу тебе, винчинчала-васичу, и не упрашивай меня даже. Зато могу рассказать про Татанку — бизона. Это имя бизоньего бога, духа всех живущих бизонов. Многие Святые люди считали Татанку маской самого Солнца. Ведь Татанка — это большой красный бизон, а я говорил тебе, что красный цвет — это цвет Солнца. Во всяком случае, бизоний бог — доброе существо. Но есть ещё и чудовище, белый бизон Гнаски, который тоже никакой не бизон, винчинчала-васичу, а маска старухи Ваканки в нашем мире. Как Солнце пребывает в мире живых, так и Ваканка живет в мире умерших, но полной свободы она не имеет и потому частенько втайне от Солнца проникает в наш мир. Она пожирает души-наги, не нашедшие дороги ни к Чёрным Холмам, ни к Бесконечному Огню. А перед тем, как сожрать новую душу, Гнаски видится ей во сне и тем самым выдаёт себя. Иногда это не наги, а еще живущая душа, нийя, которая может убить самого Гнаски. Это большая радость для всех и удача — убить белого бизона. Его дарят Солнцу. Все остальные бизоны — солнечные существа, как и сами люди. Все мы — дети солнца, и много великих воинов родилось от браков бизоньего народа с людьми. Мы плачем, когда белые убивают бизонов, ведь они нам братья.
*
20.. год, Рокфорд, Иллинойс.
При виде Марка, неожиданно возникшего на пороге склада «Семь-одиннадцать», где Йаке прилежно расставлял ящики с консервированными бобами, тот сперва удивлённо заморгал. Но потом на его лицо вернулась привычная невозмутимо-каменная маска.
— Поработать пришёл? — с некоторой ехидцей осведомился он, наблюдая, как Марк осторожно пробирается между рядами ящиков, мешков и коробок.
— Типа того, — отпарировал Марк, останавливаясь прямо перед ним. — Хочу с тобой поговорить.
— О чём это? — Йаке изогнул тёмные брови, и Марк на миг сам забыл, о чём, таращась на него. Даже грубый казённый комбинезон не мог испортить диковатой резкой красоты этого парня.
Марк шумно выдохнул и нахмурился:
— Сначала вот.
Он достал из спортивной сумки яркий пакет из «Макдональдса», справедливо рассудив, что навряд ли Йаке откажется от еды после нескольких часов не самой лёгкой работы. И оказался прав. Йаке смешно подёргал носом, принюхиваясь к аппетитно пахнущим свёрткам, потом махнул рукой и уселся прямо на ящики, рассеянно кивнув Марку на свободное место рядом с собой.
Каким же счастьем было сидеть рядом с ним, почти незаметно касаясь коленом его твёрдого бедра, обтянутого грубой тканью комбинезона, и наблюдать, как он жадно ест, запивая гамбургеры молочным коктейлем, машинально облизывая пальцы и вытирая губы салфеткой… Марк прямо засмотрелся на эти губы и не заметил, что Йаке перестал жевать и прищурился:
— Что?
Тёмные глаза его блеснули сквозь густые ресницы — остро и, как показалось оробевшему Марку, зло.
— Ну накормил ты меня, и что дальше?
— Ни-ничего… — с запинкой, растерянно пробормотал Марк и, наконец решившись, бухнул:
— Что у тебя за проблемы?
Йаке на мгновение опустил ресницы и начал аккуратно складывать остатки продуктов обратно в пакет.
— Никаких проблем, — коротко бросил он. — С чего ты взял?
— С того! — загорячился Марк. — Ты какой-то… не такой. Будто тебя что-то гложет.
Он схватил Йаке за запястье, на секунду ощутив под пальцами жар его гладкой смуглой кожи.
— Иди ты! — Йаке рывком высвободился, явно начиная злиться — глаза его вспыхнули, на шее в вырезе рубахи забилась жилка, и Марку невыносимо захотелось коснуться её губами. Он вздрогнул и глухо вымолвил:
— Скажи! Дай мне в морду, если тебе легче от этого станет, но скажи. Может быть, я смогу чем-то помочь. Пожалуйста, Йаке!
Тот несколько мгновений смотрел в полные отчаяния и мольбы глаза Марка. А потом, остывая, угрюмо буркнул:
— Ничем.
И отвернулся.
— Йаке!
Марк снова схватил его за руку, и тот, как ни странно, уже не отдёрнул её. По-прежнему не глядя на Марка, он с усилием выговорил:
— Мне нужно попасть в Холмы, вот и всё. Но это невозможно, если я не хочу снова сесть в тюрягу, конечно же. — Усмешка искривила его потрескавшиеся губы. — Я бы сел… потом, если б мне только удалось добраться до Холмов. — Он запнулся, увидев, как растерянно моргает Марк. — Я же говорил, тебе не понять. Забей.
И он встал с ящиков, выпрямившись во весь рост.
— Погоди! — Марк тоже вскочил. Он должен был докопаться до истины — сейчас или никогда. Любой ценой, пусть даже Йаке действительно даст ему в морду, сочтя приставалой. Но он просто не мог видеть его в таком состоянии. — Расскажи по порядку, и я пойму. Ты хочешь уехать к своим родным?
Йаке в явном замешательстве запустил пальцы в свои чёрные волосы, собранные сзади резинкой:
— Ну и липучий же ты… Нет у меня родных. И я вообще, если что… — Он опять запнулся, но выговорил: — Я фактически не коренной американец. Не лакота.
— Как это? — обалдел Марк. А Йаке, глядя в его ошеломлённое лицо, устало объяснил:
— Чтобы получить этот статус, надо родиться и жить в резервации. А мои дед с бабкой уехали оттуда, ещё когда отец был трёхлеткой. А мама у меня вообще была не лакота. И даже не индеанка. Она была из чиканос, латина. Так что для племени я никто. — Он развёл руками и вдруг, помолчав, выпалил: — Но я хочу в Чёрные Холмы, в Паха Сапа! Мне нужно… — Он вновь осёкся и пробурчал: — Отстань, а?
Марк тоже взъерошил себе волосы обеими руками, забыв о причёске. Всё то, что ему запомнилось из ночных интернет-бдений на разных сайтах, завертелось у него в голове. Статус коренного американца, льготы, субсидии, социальное расслоение…
— Твои родители умерли? — осторожно спросил он, и Йаке только кивнул:
— Как и дед с бабкой. Говорю же, в резервации я никому не нужен.
— А ты узнавал? — требовательно спросил Марк, и Йаке привычно дёрнул широким плечом:
— Ненавижу навязываться. И одалживаться. Скажут — полукровка хренов, куда лезешь. В Совете племени всё завязано на деньгах, вот и всё. Слушай, отвянь ты от меня! Зачем тебе это всё нужно?
«Мне нужен ты!» — чуть было не заорал Марк. Но вслух сказал как мог более спокойно:
— А преподобный не хочет отвезти тебя туда… ну, в Холмы?
Йаке закатил глаза с таким видом, будто Марк невесть о чём его спросил. Например, не собирается ли преподобный сходить с Йаке в казино.
— Он не захочет, если узнает, зачем мне это надо.
— А зачем тебе надо? — не выдержал Марк.
Он понимал, что уже достал Йаке до печёнок и рискует вот-вот получить от него по загривку, но…
— Не твоё дело, — решительно заявил Йаке, шагнув в сторону, и легко подхватил с пола очередной ящик. — Накормил — спасибо, а выворачиваться тут перед тобой я не собираюсь. Усёк?
Он со стуком загнал ящик в угол и нагнулся за следующим.
Марк вдруг обиделся так, что даже в глазах защипало. Йаке не доверял ему ничуточки! А ведь он изо всех сил старался убедить его в том, что просто хочет помочь!
Но Йаке упорно ему не верил.
Ну и ладно, подумаешь! Он, Марк, тоже никогда никому не навязывался и не будет.
Ни слова больше не говоря, он поднял с пола помятый пакет и, аккуратно его сложив, засунул в корзину для мусора. И направился к выходу, холодно бросив:
— Как хочешь. Пока.
Йаке молча кивнул и поднял следующий ящик. Просто робот какой-то, а не человек!
Сердито сопя, Марк завернул за угол склада, сел за руль «рено» и укатил.
*
19.. год, резервация Пайн-Ридж, Южная Дакота.
— Наши Холмы, Паха Сапа — Черные Холмы — священное место для любого лакота. Это средоточие силы, обиталище духов, где обретаются видения. Чтобы получить имя, юноши приходят туда и постятся особым образом. Того, кто достоин видения, посещает посланник Вакан Танка, которого можно спросить о чём хочешь, и получить ответ. Внутри холмов скрыт тот мир, куда однажды возвратятся и живые, и мёртвые, и воины, и бизоны.