сидеть, потому что у меня ключей от погреба нету. Да и были бы, я бы туда
не пошла бы! Вот святой крест, не пошла бы, даже если бы мне все ключи на
серебряном блюде принесли!
Л, уже закончивший обшаривать ящики в надежде найти еще что-нибудь
съедобное, резко обернулся.
- А что ж так? - спросил он, почувствовав за словами служанки какую-то
тайну.
Негритянка покосилась по сторонами, отложила в сторону кастрюлю, и
таинственно прошептала:
- Воет!
- Что - воет?
- В погребе! - пояснила женщина. - Тоскливо так... прям сердце
разрывается. Я от братца возвращалась, а оно как загудит...
- Так гудит, или воет? - уточнил Л, не выносивший расплывчатых
определений, и приоткрыл какую-то коробку.
- Немножко воет, а потом гудит. Как дух проклятый, неупокоенный, -
подумав, сообщила служанка. И добавила: - Вы печенье-то на место
положите, мистер шериф, а то так недолго и поварешкой по рукам
схлопотать. Мне надо хоть что-то господам подать, как завтракать сойдут.
- Им поститься полезно, - отмахнулся Л, начиная прозревать смысл рассказа
косноязычной служанки о хтонических божествах, - А вот скажи мне еще
такое - раньше в погребе ничего не выло? И не гудело?
Служанка покачала головой.
- Это кто-то порчу на погреб навел, - сказала она. - Последние дни перед
концом света доживаем, вот и происходит всякое.
Л попинал крепко запертую дверь, поковырялся ногтем в тяжелом навесном
замке, почесал в затылке, а затем, обойдя погреб, лег на живот возле
вентиляционного окошка.
В погребе действительно что-то гудело - и, прислушавшись, можно было
разобрать в этом гудении незатейливую фальшивую мелодию.
Л прижался лицом к решетке, закрывающей окошко, и крикнул:
- Эй, мистер Ягами! Как это вы оказались в погребе?
Гудение смолкло, сменившись хриплым недовольным кашлем.
- Л? Кой черт принес тебя... Что еще случилось? Я тут немного занят,
видишь ли!
- Ага, я понял. Пересчитываете копченые колбасы, или еще что-то. Но
сейчас вам лучше бы подняться наверх - выяснилось, что Бейонд Берздей,
которого вы вчера приказали повесить по обвинению в убийстве конюха,
невиновен. Его подставили!
На эти слова погреб ответил мертвой тишиной. Л уже начал терять терпение,
и шарить по земле в поисках подходящего камушка, который можно было бы
зашвырнуть сквозь частую решетку, и, при удаче, разбить им горшок с
солениями, но тут мистер Ягами опять заговорил - глухим и торжественным
голосом, напоминавшим не о погребе, а о склепе.
- Этот грех добавится к остальным моим неисчислимым грехам, - сообщил он,
- а значит, сидеть мне в погребе до Страшного суда... или пока истинное
Правосудие не определит, кто на самом деле прав, а кто - виноват. Как я
могу выполнять свои обязанности, когда весь мир прогнил и погряз в
нечистотах?
- Как все мы, в меру возможностей!
- Нет-нет, я не имею права указывать, кого вешать, а кого нет! Когда
убили конюха, мои чувства пересилили разум, и я совершил ошибку. Теперь я
буду сидеть здесь, пока все не решиться само собой, - прохрипела темнота.
- Вы слишком строго себя судите, мистер Ягами, - воззвал Л к разуму мэра.
Он попытался вспомнить, где тот держит печати и гербовую бумагу, но в
памяти всплывал только секретный шкафчик с контрабандным французским
коньяком.
Воспоминания о спрятанном от миссис Ягами коньяке навели Л на мысль о
самой миссис Ягами, точнее, о ее отсутствии.
“О, черт...”, - подумал он, и, прижавшись к оконцу, громко спросил:
- Где ваши жена и дочь? С ними ничего не случилось?
Мэр тут же развеял его подозрения:
- Сашико забрала Саю, и уехала к матери. Она увезла ключи, так что я
выйду отсюда, только когда все закончится, - донеслось из темноты -
вместе с запахом колбасы.
Судя по всему, мэр принялся за завтрак.
А Л остался один на один со своими проблемами.
Давным-давно, когда шерифа еще не существовало на этом свете, а мэр Ягами
не был мэром, и видел свое будущее в чуть более радужном свете, чем тот,
что проникает через вентиляционное окошко погреба, кто-то посадил у стен
нового, пахнущего краской и свежим деревом дома черенок яблони. С тех пор
дом несколько раз переходил по наследству, продавался, перестраивался, а
яблоня - яблоня росла, затеняя своей кроной весь двор. Некое внутреннее
чувство подсказало ей, что удобный для карабканья ствол и причудливо
изогнутые ветви, на которых можно устроить навес для игры в Робин Гуда и
деву Марион, здорово повысят ее шансы в конкурентной борьбе растительного
мира. И действительно - яблоне удалось уцелеть даже тогда, когда мистер
Ягами приказал выкорчевать половину переставшего плодоносить сада.
Отмахиваясь от лезущих в глаза плодовых мушек, Л перебрался на следующую
ветку, и осторожно подтянулся к нужному окну. Судя по всему, Кира уже
закончил свои молитвы - или чем он там занимался на самом деле.
“Наверное, сейчас выясняет насчет завтрака”, - решил Л, отвинчивая шурупы
на оконной раме. - “Надеюсь, повариха не выпустит его, пока не расскажет
все про вой в погребе и признаки конца света, желательно с мельчайшими
подробностями”.
Если бы мэр не почувствовал внезапную необходимость запереться в погребе,
и самоустраниться от всех свалившихся на город проблем, Л мог бы
воспользоваться его помощью. Что может быть проще, чем обыск, проведенный
с разрешения и одобрения хозяина? Однако теперь шерифу пришлось
полагаться только на самого себя.
Перебравшись в комнату, он на мгновение замер, прислушиваясь к далеким и
неопасным звукам, а потом быстро принялся за дело.
Вещи Киры были, как и ожидалось, хорошего качества, и уложены так
аккуратно, что это само по себе было ловушкой. Л подозревал, что, как бы
он не старался, ему не удастся восстановить все наглаженные складки в их
первозданном виде. Поэтому, после нескольких попыток, он плюнул на
секретность, и принялся ворошить вещи, не обращая внимания на мнущуюся
ткань и оторванные пуговицы, на смятые страницы книг и тетрадей.
“Никаких связей с Хигучи, или с индеанкой”, - со вздохом подумал он. - “А
это означает - я не там ищу”.
Лишь в самом нижнем ящике, под стопкой переложенного лавандой белья, он
обнаружил единственную вещь, не вязавшуюся с обликом благочестивого
проповедника - иллюстрированное издание “Сцен в серале”.
“Жалкая добыча, но хоть что-то”, - недовольно подумал Л. - “Может,
удастся из этого что-то выжать”.
Полный внутреннего недовольства, он с ногами забрался на свежезастеленую
кровать, и принялся читать о похождениях Жозефины во владениях турецкого
султана.
Он уже дошел до того момента, когда юная девица исполняет танец с рахат-
лукумом, когда дверь отворилась, и удивленное восклицание возвестило о
появлении Мисы.
- А, привет! - заулыбался Л. - Надеюсь, тебе в этом доме удобно. Слушай,
ты не могла бы мне объяснить, откуда Жозефина достает рахат-лукум? Тут,
на картинке, ничего не разобрать.
- Что шериф делает в постели преподобного Киры? - хмуро поинтересовалась
Миса, в точности скопировав позу Жозефины, собирающейся расколотить вазу
о голову злой соперницы.
- Не думаю, что я должен кому-то отчитываться в своих действиях, -