Он разломил конфету на две половинки, и показал блеснувшие внутри
полупрозрачные кристаллы.
Мелло, с интересом прислушивавшийся к этому разговору, неожиданно
занервничал. Порывшись в карманах, он вытащил дюжину шоколадок, и
принялся осматривать их с нескрываемым подозрением.
Все шоколадки, и те, что он купил в лавке, и те, которыми его угостили,
выглядели совершенно одинаково.
“Рисковать или не рисковать?” - вот что любой мог прочитать на его лице.
Но товарищи Мелло тактично отвернулись, предоставив ему решить этот
философский вопрос без подсказок.
Аизава выглядел вымотанным до предела, несмотря на то, что проехал не так
уж много. Из-за пазухи он вытащил дюжину смятых листов с неровно
оборванными краями, и бросил их Л.
- Разбирайтесь сами, сэр. С преподобным Кирой я поговорил, но придет он к
вам на свидание, или нет - этого я не понял. Не до того было. Там такое
творится! Можно было всю редакцию вынести, никто бы не заметил.
- Что еще случилось? - без особого интереса спросил Л.
Разложив перед собой газетные листы с некрологами, он открыл записную
книжку, и принялся быстро сверять имена.
- Говорят, мэр погиб, - огорошил новостью Аизава. - Кто-то пристрелил его
прямо через вентиляционное окно в погребе. Вы только себе представьте - в
темноте, сквозь решетку, попасть человеку прямо в лоб! И, чтобы уж
наверняка, выстрелил второй раз - и опять попал! На такое мало кто
способен. Да что я говорю - человек, сумевший сделать такой выстрел, стал
бы королем ганфайтеров! Вот вы, кстати, ходили туда, в сад - вы никого
там не видели?
- Эгхм, - Л нетерпеливо переступил с ноги на ногу, - Это, конечно,
удивительное событие. Но мы никого не видели, ничего не слышали, и,
совершенно точно, не стреляли в мэра. Зачем бы кому-то из нас это делать,
правда, Ниар?
Ниар бросил наматывать на палец выбившуюся из-под шляпы прядь волос,
торопливо кивнул, и присел рядом с газетами.
- Я помогу, ладно? - пробормотал он, не глядя Л в лицо.
- Да, закончи с этим. А вам, мистер Аизава, - сказал Л, - я бы
посоветовал воспользоваться случаем, и предложить на роль мэра свою
кандидатуру.
Прищурившись, он посмотрел в темную даль, кое-где расцвеченную далекими
дрожащими огнями.
- Кстати... Рекомендую начать обдумывать свою речь к избирателям прямо
сейчас. Они как раз идут сюда, и я на сто процентов уверен, что их подбил
на это Кира. Я вижу факелы… Но не сомневаюсь, что у них есть оружие и
посерьезнее.
- Но зачем?..
- Конечно, чтобы уничтожить гнездо, где окопались его враги! - сообщил Л,
одним движением вскочил на Мисору, и хлестнул ее плеткой. - Но я верю в
вас, мистер Аизава - вы сумеете объяснить им их неправоту! Мелло, Ниар,
Мэтт - поехали! Бейонд, ты с нами?
- Я не прощу себе, если не досмотрю этот спектакль до конца, - хмыкнул
Бейонд, пришпоривая Пенбера, и обгоняя шерифа.
Л промолчал, но Мисора, послушная движению его колен, тут же пустилась в
галоп, оставив позади и Бейонда, и троицу помощников.
Ветер свистел в ушах, запах раздавленных копытами цветов смешивался с
запахом конского пота, из-под копыт вылетали комья грязи, пачкая лица
тех, кто отставал, и темный силуэт часовни святого Елизария приближался с
каждым мгновением - пока не закрыл собой полную круглую луну.
- А теперь, - спешиваясь, сказал Л, - пойдем, и поищем Киру.
- Незачем меня искать, - донесся из темноты часовни искаженный голос. - Я
уже здесь. Но прежде, чем мы начнем наш разговор...
Откуда-то из-за надгробия вылетел яблочный огрызок, и с глухим стуком
ударился Л в лоб.
В следующую секунду Л уже лежал за покосившейся могильной плитой,
выставив перед собой кольт, и напряженно вглядывался во тьму.
- Прежде, чем мы начнем разговор, я позабочусь о том, чтобы ни у кого из
вас не возникло дурных мыслей, - договорил Кира.
По спине шерифа прополз неприятный холодок.
- Мелло? - позвал он. - Ниар? Мэтт?
- Я здесь...
- Все в порядке, шериф!
- Бейонд? Бейонд? - настойчиво повторил Л, не веря наступившей после этих
слов тишине.
Наконец, до него донесся ослабленный расстоянием голос:
- Кажется, я буду участвовать в этом представлении на главных ролях...
Хотя нет, что это я? Разве наш шериф уступит кому-то главную роль? Тогда
- роль второго плана? Нет, тоже не годится, меня ведь никто не видит. А,
знаю! Я - тот тип, который изображает за сценой звуки! Я буду кричать и
звать на помощь... мгмфффф...
Л старательно отогнал от себя мысль, что если бы невидимый помощник Киры
не заткнул бы Бейонду рот, то через минуту он сам попросил бы вставить
пленнику кляп. И даже пожертвовал бы для этого своим шейным платком -
если вдруг у таинственного Рюука нет при себе лишней тряпки.
- Ладно, - крикнул он. - Начнем разговор. Ты хочешь вернуть себе записную
книжку, в которой ты отмечал имена тех людей, для которых писал
некрологи. У меня есть встречное предложение - ты выходишь на открытое
место, так, чтобы я мог тебя видеть, и я стреляю тебе в голову.
Кира тихо рассмеялся.
- Рюук держит нож у горла Бейонда, но я все равно не настолько глуп,
чтобы подставляться под пули. Верни мне записную книжку - и я позволю вам
уехать из города.
Опершись на локоть, Л свободной рукой порылся в кармане, вытащил кусочек
сахара, и громко захрустел, заглушая стрекотание сверчков.
- Давай лучше поговорим о другом, - предложил он. - Например, как вышло,
что такое мирное занятие, как сочинение некрологов, привело тебя на путь
убийств? Хотя, дай я догадаюсь... Ты был студентом, тебе, конечно, не
хватало карманных денег, ты решил подработать... А свою записную книжку
ты использовал для ведения учета, верно?
- Заткнись!
- Интересно только, как ты познакомился с индейцами, и убедил их, что мир
вывернут наизнанку, и что имена в твоем блокноте - это имена не умерших,
а тех, кому ты назначил смерть? Как ты уговорил Рэм и Рюука убивать для
тебя, а?
Л захрустел вторым кусочком сахара, и постарался даже не коситься влево –
туда, где Мелло и Ниар, прячась за надгробиями, ползли к месту, где Рюук
удерживал своего заложника.
Поезд мчался по Великим равнинам на юг, к согретым солнцем предгорьям
Аппалачей. За его пыльными стеклами изредка мелькали одинокие, затерянные
в прерии городишки, и тогда сидевший на лавке юноша, подняв голову от
книги, бросал короткий взгляд в окно. Ему было скучно - так, как может
быть скучно молодому человеку, уверенному, что он знает о жизни абсолютно
все, и который еще ни разу не слышал вопроса, на который у него не было
бы ответа.
“Какая тоска”, - думал он, - “эти дурацкие равнины. Но что еще хуже -
города. На некоторых еще краска не обсохла, но они успели прогнить до
самой сердцевины. Коррупция, преступления... зло. И ведь большинство
людей не так уж плохи! Но достаточно одного червя - и яблоко уже
подпорчено”.
Поезд притормозил у маленькой станции. На перроне стоял человек в
ковбойской шляпе, со звездой шерифа на засаленной кожаной куртке, и, не
таясь, пересчитывал толстую пачку долларов, сунутую ему подобострастным
кондуктором. Юноша заметил, как с поезда сгрузили несколько тяжелых
сундуков, и с отвращением отвернулся.
“Везде грязь. И разве можно ее очистить словом, как меня учили в
колледже?” - горько подумал он.
Поезд медленно тронулся, отъезжая от станции, но, прежде чем безымянный
городок исчез, юноша увидел, как из него выехало двое всадников. Тот, что
скакал позади, на ходу выхватил кольт - и второй всадник рухнул прямо под
копыта своей лошади.
Юноша передернулся, и, опять раскрыв томик Руссо, дал себе слово больше
не отвлекаться от чтения.
“Если бы я мог изменить этот мир”, - подумал он, переворачивая страницы,
- “Я бы уничтожил все зло! Червей, грызущих яблоки, уговаривать
бессмысленно. Их надо давить, чтобы и следа...”
Поезд неожиданно качнулся, вздрогнул, и, пугающе заскрипев, начал
останавливаться.
Женщина, сидевшая на соседней скамье, тоненько закричала, но почти сразу
же замолкла, получив увесистую оплеуху от благообразного седого
джентльмена - человека, которого юноша никогда не заподозрил бы в
подобной жестокости.
“Но гниль есть в каждом”, - напомнил он себе. - “Однако чаще всего ей не
дает проявиться страх наказания. Значит ли это, что страх способен
исправить человечество? И как внушить подобный страх, раз люди не боятся
ни бога, ни геенны огненной?..”
Мысль, без сомнения, была достойной того, чтобы записать ее в любимую
тетрадку с золотым обрезом - и юноша, отложив в сторону книгу, полез в
свой саквояж.
Но тут пожилой джентльмен окончательно поддался сидящему внутри него
червю порока - ни с того ни с сего он вдруг разбил своей тростью окно, и,
обхватив женщину за плечи, вытолкал ее наружу.
Юноша привстал, не зная - то ли вмешаться, то ли пересесть на другое
место, и уже оттуда позвать кондуктора, - но в этот момент джентльмен
крепко ухватил его за локоть.
- Давай-ка, лезь следом! Поможешь леди добраться до города. Да и молод ты
еще - умирать.
- Что вы имеете в виду? - спросил юноша, возмутившись столь
бесцеремонными планами на его ближайшее будущее, но джентльмен оказался
на удивление сильным и проворным.
Перед глазами юноши мелькнула оконная рама, мелкая щебенка, испачканная
мазутом и угольной пылью трава, а потом все затянуло краткой пеленой
беспамятства.