сундуков, и с отвращением отвернулся.
“Везде грязь. И разве можно ее очистить словом, как меня учили в
колледже?” - горько подумал он.
Поезд медленно тронулся, отъезжая от станции, но, прежде чем безымянный
городок исчез, юноша увидел, как из него выехало двое всадников. Тот, что
скакал позади, на ходу выхватил кольт - и второй всадник рухнул прямо под
копыта своей лошади.
Юноша передернулся, и, опять раскрыв томик Руссо, дал себе слово больше
не отвлекаться от чтения.
“Если бы я мог изменить этот мир”, - подумал он, переворачивая страницы,
- “Я бы уничтожил все зло! Червей, грызущих яблоки, уговаривать
бессмысленно. Их надо давить, чтобы и следа...”
Поезд неожиданно качнулся, вздрогнул, и, пугающе заскрипев, начал
останавливаться.
Женщина, сидевшая на соседней скамье, тоненько закричала, но почти сразу
же замолкла, получив увесистую оплеуху от благообразного седого
джентльмена - человека, которого юноша никогда не заподозрил бы в
подобной жестокости.
“Но гниль есть в каждом”, - напомнил он себе. - “Однако чаще всего ей не
дает проявиться страх наказания. Значит ли это, что страх способен
исправить человечество? И как внушить подобный страх, раз люди не боятся
ни бога, ни геенны огненной?..”
Мысль, без сомнения, была достойной того, чтобы записать ее в любимую
тетрадку с золотым обрезом - и юноша, отложив в сторону книгу, полез в
свой саквояж.
Но тут пожилой джентльмен окончательно поддался сидящему внутри него
червю порока - ни с того ни с сего он вдруг разбил своей тростью окно, и,
обхватив женщину за плечи, вытолкал ее наружу.
Юноша привстал, не зная - то ли вмешаться, то ли пересесть на другое
место, и уже оттуда позвать кондуктора, - но в этот момент джентльмен
крепко ухватил его за локоть.
- Давай-ка, лезь следом! Поможешь леди добраться до города. Да и молод ты
еще - умирать.
- Что вы имеете в виду? - спросил юноша, возмутившись столь
бесцеремонными планами на его ближайшее будущее, но джентльмен оказался
на удивление сильным и проворным.
Перед глазами юноши мелькнула оконная рама, мелкая щебенка, испачканная
мазутом и угольной пылью трава, а потом все затянуло краткой пеленой
беспамятства.
- Меня зовут миссис Дуайн, но ты можешь называть меня просто Мелисса, -
сказала женщина, и кокетливо улыбнулась.
Во всяком случае, это она думала, что улыбается кокетливо. Юноша решил,
что улыбка увядающей, но не желающей с этим мириться женщины, просто
уродлива.
- Меня зовут Кира, - сказал он в ответ, и тоже улыбнулся - скромно, но
так, чтобы миссис Дуайн подумала, будто он задет ее чарами.
Это было просто привычкой, выработанной в общении с матерями
одноклассников - но очень полезной привычкой.
“Может, удастся как-то отделаться от этой дуры”, - подумал Кира, подавая
женщине руку. - “У меня есть дела поважнее, чем тащить ее через всю
прерию”.
Он уже знал, что на поезд напали налетчики, что почти все пассажиры
убиты, и все - ограблены до исподнего, но это не пугало его - лишь
возмущало. Он даже не мог заставить себя почувствовать благодарность к
пожилому джентльмену - настолько его злила вынужденная остановка в пути,
и навязанная ему попутчица.
“Человек нигде не может чувствовать себя в безопасности”, - пораженно
думал он. - “Как же отвратителен мир, в котором может такое произойти!
Если бы я мог что-то сделать...”
- Я ехала в Саванну, к сестре, - тем временем говорила Мелисса, - а вы
куда направлялись?
- В Чапел-Хилл, - сказал Кира. - Я хотел продолжить обучение... впрочем,
это неважно.
- Да-а? - Мелисса вдруг пошатнулась, и крепче ухватилась за руку. - Что-
то я нехорошо себя чувствую. Наверное, это от волнения. Какой ужас - эти
бандиты!
- Такие люди не должны жить, - согласился Кира, покосившись в сторону
железной дороги.
“Может, скоро проедет следующий поезд? Хотя вряд ли он остановится, чтобы
нас подобрать. Машинист, скорее всего, решит, что это ловушка. Как же
все-таки неправильно устроен наш мир!”
- Давайте присядем ненадолго? - проглатывая слоги, попросила Мелисса. - У
меня такая слабость в ногах. Как будто я их отсидела. И голова кружится.
- Нам лучше поскорее уйти отсюда,- не согласился Кира. - Может, мы успеем
до ночи выбраться к людям. Соберитесь с силами. Вы же хотите поскорее в
безопасности?
Он послал Мелиссе самую свою обворожительную улыбку. “Бандиты”, - подумал
он, - “Индейцы, дикие звери... Нет, я здесь и лишней минуты не хочу
оставаться!”
- Да, вы правы, - вздохнула женщина, и тоже улыбнулась. В уголках ее губ
пузырилась слюна.- Я думаю, что небольшая прогулка мне не повредит.
Может, хоть кровь разгоню, а то вся левая сторона словно онемела.
Мелисса умерла, когда до захода солнца оставалось еще почти два часа. Она
просто споткнулась - в тысячный, наверное, раз, с начала пути, - упала на
землю, и осталась лежать. Кира даже пересилил себя, и потряс ее за плечи,
но она больше не встала.
“Мелисса Дуайн”, - записал Кира в свою тетрадь. В эту тетрадь он заносил
имена всех, для кого писал некрологи, и записать туда Мелиссу показалось
ему самым естественным и обычным делом. Несколькими часами раньше он
записал имя Иеремии Секундуса Флетча - того пожилого джентльмена, что
заставил их с Мелиссой покинуть поезд. Кира обнаружил его возле путей, с
разбитой головой и дырой в груди. Мелисса настояла на том, чтобы
забросать тело камнями - раз уж нет возможности похоронить старика, как
подобает, - и Кире пришлось пойти на это, несмотря на яростное желание
убраться как можно дальше.
Мелиссу он просто оставил лежать в траве. “Может, ее тело отвлечет
хищников, и даст мне выигрыш во времени”, - думал он, устало передвигая
ноги. - “Хоть какая-то будет польза от этой толстой дуры”.
Возможно, так и случилось, потому что хищники Киру не нашли.
Его нашли индейцы.
Точнее, его нашел один индеец, но этого, как считал Кира, было более чем
достаточно.
Он появился, когда Кира сел передохнуть, и, заодно, записать в свою
тетрадь неожиданно пришедшую в голову мысль - о том, что ради
совершенства мира иногда приходится жертвовать некоторыми принципами, - и
сразу же объявил:
- Хорошие волосы! Красивая голова! Я тебя убью, и отрежу тебе голову, и
станцую, и может, мне сегодня будет весело!
Кира не сомневался, что у него красивая голова, но он также знал, что у
него умная голова. И очень быстро соображающая голова - особенно, когда
опасность стоит прямо перед носом, и небрежно помахивает томагавком.
- Как тебя зовут? - спросил Кира, и пояснил: - Видишь ли, мои обычаи
запрещают мне сражаться с теми, чьего имени я не знаю.
- Рюук, - сказал индеец, и примерился томагавком к черепу Киры.
- Р-ю-у-к, - по буквам повторил Кира, записывая имя в свою тетрадь. -
Рюук, как ты хочешь умереть? Мне осталось дописать всего одно слово, и с
тобой будет покончено. Но ты храбрый воин, и я дам тебе выбор.
Индеец глубоко задумался - Кира почти слышал, как шевелятся в его голове
мысли.
Наконец, он решил:
- Ты лжешь. Я знаю, что белые люди все записывают, но от этого еще никто
не умирал.
- Правильно. Такая власть есть только у меня, - вдохновенно продолжил