Ну-у, финиш. Я усмехнулся, уже не таясь: видать, засиделся я в маменькиных да папенькиных сынках.
Но отец вдруг посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом и грустно улыбнулся:
— Ладно, живи, как можешь. Скажи мне только, как долго еще ты намерен искать?
— Не знаю, па. Наверно, пока не найду.
— Хочешь знать мое мнение?
— Давай.
— Ты сделаешь большую глупость, если бросишь училище. Я бы на твоем месте все-таки закончил его, испытал себя в деле, серьезно, без скидок, а потом бы решал: быть или не быть. Подумай.
— Хорошо, подумаю. Спасибо за рецепт.
— Еще минуту можно?
— Пожалуйста.
— Я бы хотел предостеречь тебя еще кое в чем.
— Интересно.
— Не женись пока, если можешь.
— Почему?.. — После того как он с такой подкупающей простотой свернул и отбросил свою воспитательную риторику, я был почти уверен, что мы и здесь легко с ним поладим. И я обернулся с улыбкой к Женьке, моему сообщнику, но тот уже был в прихожей, предатель, и даже за ручку двери взялся, чтобы незаметно улизнуть. — Да подожди ты меня-то, Жень! — рявкнул я, пугая и смеясь над ним, и Женька вздрогнул, как вор, оглянулся отчужденно, но снова взялся за ручку.
— Я на лестнице, — бросил он и, щелкнув замком, опять скрылся за дверью.
— Ну, так почему же? — нетерпеливо напомнил я отцу, собираясь теперь лишь из вежливости прослушать по-быстрому веское родительское благословение и отвалить вслед за Женькой.
Отец улыбнулся, но тема разговора как будто смущала его:
— Ну, во-первых, ты все-таки еще не созрел достаточно — ни материально, ни духовно, как говорят… А во-вторых… Да незачем перечислять все банальности — ты и сам, надеюсь, многое понимаешь.
Но вот что… Ты знаком с этой милой девочкой меньше суток, если это правда. Не знаешь даже, как ее зовут. Но именно с ней ты готов уже на все — это так?..
Я настороженно кивнул.
— А ты уверен? — спросил отец.
— В чем? — не понял я.
— В том, что это не пройдет у тебя завтра же.
— Не пройдет, — сказал я, стараясь прямо и твердо смотреть ему в лицо.
— Ну что ж, — сказал он с тайной усмешкой в глазах, явно прочитав мои сомнения и колебания. — Если ты уверен — я рад. Рад, что твое новое увлечение так велико. Но, если хочешь сохранить его как можно дольше, — не женись. Во всяком случае — не сейчас. Осмысли сначала. Не горячись. Твои впечатления еще слишком свежи. Ты живешь сегодняшним днем и, мне кажется, боишься думать о будущем. А в этом деле…
— Да ничего я не боюсь! — перебил я, пытаясь освободиться от почти гипнотически внушенного мне чувства неуверенности. — Я только не пойму, при чем здесь женись или не женись. Ты как вообще трактуешь наши отношения, па? Мы уже женаты, а в будущем — посмотрим. Как будет — так и будет.
— Вот именно — как будет! — подхватил отец, совершенно очевидно ловя лишь то, что выгодно ему, и словно бы не слыша остального. — Ах, черт, ну как тебе объяснить? Ну поверь же, это не только мой опыт. Это опыт…
— Да не хочу я вашего опыта! Я сам!
— Но ведь опыт существует, хочешь ты или нет! Из него просто необходимо извлекать уроки — хоть какие-то! Зачем же, черт возьми, повторять из поколения в поколение одну и ту же глупость?!
— Любовь — глупость? — уточнил я с усмешкой, и он как будто удивился неожиданному обороту, но втайне и обрадовался, что я сам навел его на эту мысль.
— Да, и любовь, ты прав, — сказал он сдержанно, как бы уступая свой приоритет и, видимо, опять рассчитывая польстить мне этим. — Любовь — тот самый корень, из которого произрастают величайшие глупости.
Но я улыбнулся с превосходством, покачал головой, естественно не соглашаясь, и отец, внезапно раздраженный моим недоверием и упрямством, вдруг побледнел и стиснул зубы — на скулах четко проявились желваки.
— Сын, — произнес он глухо-доверительно, но жестко. — Послушай меня. Я же не запрещаю тебе любить — это от нас не зависит. Но сейчас ты повторяешь мою ошибку. Ты уже делаешь тот шаг, и, поверь мне, это ошибка. Я говорю о женитьбе. Элементарная, но страшная ошибка. Это шаг в пропасть, поверь.
— Ну у тебя это, может, и ошибка, тебе видней, — опять перебил я насмешливо, — но нам-то ты что предлагаешь — разойтись?
Но отец уже не слышал или снова сделал вид, что не расслышал, раскручивая свое:
— Сейчас ты увлечен, ослеплен, но переоценка неизбежна, сын. В браке слишком многое открывается, а ты еще к этому не готов, я вижу. Твоя любовь не выдержит житейского цинизма. Она умрет, но свяжет тебя по рукам и ногам. Ты честен и совестлив, это прекрасно, но именно поэтому не повторяй моих ошибок. Не поддавайся иллюзиям, утвердись в реальности, а не в мечтах. Будь трезвым, думай, думай, иначе это будет самоубийством, сын. Поверь мне, родной, это бессмысленное самоуничтожение!..