Сначала я остаюсь там, где я есть, на полу в углу, спиной к стене. Когда она подходит ближе, я понимаю, что мне, вероятно, следует встать.
В руке у нее маленькая корзинка, но она ставит ее на пол и выуживает ключ, неловко вставляя его в замок. - Извини за все это, — говорит она, поворачивая замок и открывая дверь.
Настороженно глядя на ключ, я говорю ей: - Он не должен был посылать тебя сюда.
- О, он этого не сделал. Я имею в виду, я спросила, могу ли я прийти.
- Ну, это неразумно. Тебе не следует приходить сюда одной, — поправляюсь я, наблюдая, как она возвращается, чтобы забрать корзину. - Я могу быть опасен.
- Ты не причинишь мне вреда, — говорит она, закатывая глаза, словно даже предполагать это нелепо.
Конечно, она права, но ей не следует быть в этом так уверенной. - Никогда не знаешь, что люди сделают.
Не приняв моего совета, она откинула тряпочку со своей корзинки и сказала мне: - Я принесла тебе завтрак. Ты любишь кексы? Я приготовила шоколадные и банановые. Я не знала, какие тебе больше понравятся, поэтому принесла и то, и другое.
Я все еще чувствую себя немного неловко, когда беру первый кекс, который она мне протягивает, но при виде его у меня текут слюнки.
Она ставит несколько бутылок с водой на пол у входа в камеру. - Я постараюсь принести ужин позже, после того, как все наверху уедут.
Я не знаю, что сказать, поэтому предпочитаю молчать.
Как только еда была разнесена, она стала немного более застенчивой. - Я принесла тебе кое-что еще. Я подумала... тебя, наверное, сводит с ума то, как здесь тихо, — говорит она мне, доставая небольшой серебристый круглый предмет. Плеер? - Он играет музыку, — говорит она мне. - Я принесла только один CD, но это сборник лучших хитов, так что это всего лишь один экземпляр, но на самом деле там много песен, которые можно послушать.
Она предлагает мне это, и она выглядит такой чертовски обнадеживающей, я беру это. Я никогда не был большим поклонником музыки, предпочитая тишину, но я этого не говорю.
- Это моя любимая песня, — говорит она мне, подпрыгивая на цыпочках, немного взволнованная тем, что может поделиться ею с кем-то. - Мой отец любил Боуи. Когда я приехала сюда, я попросила Матео дать мне эти песни, чтобы я могла их послушать, и... не знаю, они помогли мне пережить несколько тяжелых ночей. Я подумала, что ты можешь одолжить их, чтобы пережить свои.
Слегка улыбнувшись, я наконец говорю: - Это приятно, Элиза. Спасибо.
Она кивает головой, глядя на пустую корзину. - Мне, наверное, стоит вернуться наверх, пока Марии нет, но… если ты все еще будешь здесь в воскресенье, у меня выходной. Я могу спуститься и составить тебе компанию, если хочешь.
- Тебе не стоит проводить здесь свой выходной, — говорю я ей.
- Ты здесь только из-за меня, — заявляет она.
- Это неправда, — говорю я ей. Конечно, я не могу сказать ей, почему я здесь , так что у меня нет никаких доказательств.
- Ну, я вернусь в воскресенье, — заявляет она с очаровательным упрямством. - Если тебе не нравится, ты можешь просто надеть наушники и игнорировать меня.
Я выдавливаю улыбку, сомневаясь, что смогу ее игнорировать, даже если попытаюсь.
- Ладно, — смягчаюсь я, ведь это даже не та драка, в которой я хочу побеждать.
Удовлетворенно кивнув, она пятится из камеры и закрывает дверь, запирая замок. - Обязательно прослушай все это. Когда я вернусь, я хочу услышать твои любимые.
- Я сделаю это, — обещаю я.
- Хорошо. С последней яркой улыбкой Элиза слегка машет мне рукой, а затем оставляет меня одного в темнице Матео, в компании только Дэвида Боуи.
Глава первая
Наши дни
Я не ожидал, что мой последний день в поместье Морелли станет праздником, но и то, что он оказался не таким уж торжественным событием, тоже не соответствовало моим ожиданиям.
Конечно, я не ожидал, что очередная любовница Матео предаст его.
Я не ожидал, что Матео будет заперт в своей комнате наблюдения, слишком занятый, чтобы даже попрощаться, не говоря уже о том, чтобы присутствовать на моем последнем ужине с семьей Морелли.
Во всем доме царит торжественное настроение. Пришли Миа и Винс, никто из нас не подумал сказать им, что ужин отменён. Приходит Джоуи, но, услышав, что сегодня нет обязательного ужина, он направляется в кабинет Матео, чтобы поужинать в одиночестве.
Элиза смотрит на кассату, которую Миа взяла из пекарни на десерт — мой любимый. С Матео в таком состоянии, в доме просто нет радости.
Подойдя к Элизе, я касаюсь ее плеча. Она подпрыгивает, разворачивается, словно не знает, кого ожидать. Я опускаю руку, наклоняя голову.
- Нам, наверное, лучше просто уйти, — говорю я ей.
Миа хватает нож, разворачивается, чтобы разрезать торт. - Ну, подожди. Тебе же нужно хотя бы немного торта. Мы принесли это специально для тебя.
- Это была хорошая мысль, — говорю я ей. - Никто из нас не ожидал, что сегодняшний вечер будет таким, так что мы можем просто назвать его.
Плечи Мии опускаются от поражения. - По крайней мере, позволь мне завернуть немного, чтобы ты мог взять.
Элиза подходит к шкафу возле кладовки и достает две бумажные тарелки, затем хватает алюминиевую фольгу и приходит, чтобы помочь Мие упаковать торт.
- Мне нравится пирог кассата, — говорит она, глядя на меня через плечо.
Тень улыбки тронула мои губы. - Ладно. Мы возьмем немного торта.
Миа отрезает два огромных куска, и Элиза заворачивает их. Бросив нож в раковину, Миа поворачивается ко мне, упираясь руками за спину на стойку. - Ты даже не собираешься пойти попрощаться с ним?
- Он занят, — замечаю я.
Она закатывает глаза, не впечатленная. - Он не настолько занят, чтобы попрощаться.
Мне вообще не нравятся прощания, но я не собираюсь больше защищать свое решение. Странно об этом думать, но после сегодняшнего вечера я, скорее всего, никогда больше не увижу Мию.
- Я попрощаюсь с тобой , — говорю я ей.
- Я все еще думаю, что тебе следует попрощаться с ним. Он будет чувствовать себя брошенным.
Обычно Матео не поддался бы чувству покинутости, которому поддаются простые смертные, но в свете всего того, что происходит с Мэг, и потому что это я, она, вероятно, права. Конечно, я не думаю, что он почувствует себя менее покинутым из-за бессмысленных слов вроде "прощай" или "я думаю, было не так уж и плохо поддерживать тебя в живых эти последние пять лет", так в чем смысл?
Элиза хватает торт, но она смотрит на Мию взглядом, который я не могу понять. Как будто она пытается понять ее, может быть? Пытается установить связь.
Взглянув на меня, Элиза замечает: - Я тоже с ним на самом деле не попрощалась.
- Ты хочешь?
Этот вопрос заставляет ее чувствовать себя неловко. Ее взгляд перемещается с моих ботинок на руку Мии, затем снова опускается на дорогую тосканскую плитку, покрывающую пол кухни. - Я не знаю. Почти извиняющимся тоном она смотрит на меня. - Я живу здесь уже давно.
Я подавляю вздох, кивая головой. - Ладно. Мы попрощаемся.
- Не знаю, — снова говорит она, теребя край фольги, завернутой в тарелку. - Может, нам просто уйти.
Я не понимаю чувств Элизы к Матео. Я знаю, что она боролась с этим годами — особенно с тех пор, как Миа заставила ее открыть глаза. Она больше не доверяет мне, тем более о нем, так что я не могу быть уверен, что она чувствует сейчас, зная, что она действительно уходит, и она действительно никогда больше его не увидит. Можно было бы подумать, что это было бы хорошо — наконец-то покинуть дом человека, который поработил тебя на шесть лет. Хотя на рациональном уровне мне трудно проглотить ее противоречивые чувства, психологически я понимаю, что это не так просто. Я намерен принять это, даже если это чертовски раздражает меня.