Слегка покраснев и улыбнувшись, она кивает головой. - Я скучаю по ним.
С тех пор, как мы снова живем в реальном мире, я не одеваюсь так, как когда работал на Матео. - Я могу носить больше костюмов, — говорю я ей.
- Нам нужно принарядиться к ужину.
- Выйти? Да, конечно.
- Нет, каждую ночь.
Мое удовольствие увядает, совсем немного. Она хочет установить еще одну традицию Морелли — дурацкие официальные ужины.
Моя рука движется к затылку, потирая его. Я пытаюсь вернуть себе приятную улыбку, которая была у меня минуту назад, но она натянута. - Конечно, если хочешь, я думаю, мы могли бы.
- У меня, конечно, не так много красивых платьев, но Матео купил мне несколько перед отъездом.
Конечно, он это сделал.
Я теряю энтузиазм по поводу выхода куда-либо сегодня вечером.
- Мы могли бы просто остаться дома, если ты так хочешь, — говорю я, наблюдая за ее реакцией, чтобы понять, действительно ли она хочет выйти или просто соглашается со всем, что я говорю.
Выражение ее лица не меняется — ни на йоту. Как будто у нее буквально нет предпочтений. Кивнув, она говорит: - Конечно, мы могли бы это сделать.
Поднявшись с дивана, я осматриваю эту крошечную квартиру, внезапно чувствуя себя в клетке. - Я не хочу оставаться здесь.
Она пропускает удар — не потому, что она разочарована, а потому, что я столько раз менял свое мнение, что она не знает, за что цепляться. - Ладно, мы можем выйти.
- Чёрт возьми, Элиза. Я пытаюсь провести рукой по волосам, но они исчезли. Чёрт возьми, я жалею об этой стрижке.
Она стоит, хмуро глядя на меня. - Что я натворила?
- Перестань соглашаться со всем, что я говорю, — говорю я, даже слыша, как нелепо это звучит.
Она смотрит на меня секунду, моргает несколько раз, затем она смотрит на меня свирепо. - Я пытаюсь сделать тебя счастливым!
- Я счастлив , — чуть не кричу я.
Выпучив глаза, она говорит: - Ясно! Все счастливые люди кричат на своих... своих... как бы там ни было, черт возьми, меня.
Я отступаю назад, никогда не слышав, как Элиза ругается. Звук этого слова, слетающего с ее губ, внезапно высасывает из меня раздражение, но, видимо, ее раздражение только усиливается.
Ее рука отлетает влево, как будто она сердито указывает на что-то невидимое. - Ты мне ничего не говоришь. Ты тащишь меня из моего дома, из моей жизни , ты тащишь меня в это странное новое место и не даешь мне никакого направления . Я понятия не имею, чего ты от меня хочешь! Я не знаю, зачем я здесь. Я пытаюсь делать то, к чему привыкла, но тебе это не нравится — тебе не нравится, когда я готовлю и убираюсь, ты ненавидишь , что я имею наглость наслаждаться этим. У меня нет рутины. У меня нет цели в этой жизни, Адриан. У меня нет места в твоей жизни, и каждый день я жду, что ты дашь мне его или что я как-то разберусь с этим, но я не знаю . Я не знаю, и ты мне не говоришь. Я пробую все, что могу придумать, чтобы порадовать тебя, и у меня нет идей. Я не знаю, как сделать тебя счастливым, так что если ты знаешь, чего хочешь, может быть, ты должен просветить меня, потому что я не знаю .
- Я не хочу, чтобы ты пыталась угодить мне , Элиза. Я просто хочу, чтобы ты была собой. Я просто хочу, чтобы ты… была счастлива.
Слезы блестят в ее глазах, когда она кричит: - Я не знаю как! Она сердито смахивает слезу, которая падает, заметно дрожа от эмоций. - Мне нужно направление . Мне нужно знать, что я должна делать с собой, чтобы знать, делаю ли я это хорошо. Прямо сейчас я пуста . Я потеряна . Я никогда не чувствовала себя такой бесполезной в своей жизни.
Я понятия не имею, что ей сказать. Я понятия не имею, как помочь . Мой разум пуст, но я изо всех сил пытаюсь что-то придумать. - Ты не вещь, Элиза, ты не обязана быть полезной . Если ты ищешь цель, я более чем счастлив помочь тебе ее найти, но... Я тоже не знаю, как. Может, ты хочешь поискать работу?
- Например, работа по уборке?
- Нет. Я качаю головой, хмурясь. - Нет, Элиза. Просто работа, обычная работа, где можно общаться с другими людьми, может быть, завести друзей.
- Я не умею заводить друзей, — говорит она мне, садясь обратно и опуская плечи.
- Ты очень милая, я уверена, это будет легко, — говорю я ей, садясь на диван.
На этот раз слезы, которые собираются в ее глазах, кажутся слезами разочарования. - Зачем ты заставил меня уйти?
Меня охватывает ярость, но на этот раз я ее сдерживаю. - Я не заставлял тебя уходить . Матео попросил тебя, и ты согласилась.
- У меня не было выбора.
Я вращаю плечами, хрустя шеей. Я прочищаю горло, пытаясь сохранить спокойствие. - Да, ты это сделала. Ты знаешь, что ты это сделала, потому что сначала ты сказала "нет", а потом передумала.
Ее слезящиеся глаза тускнеют, когда она вспоминает, почему. - Если бы ты хотел, чтобы я была твоей, ты мог бы оставить меня там. Тебе не нужно было уходить. Нам не нужно было приезжать сюда . Она говорит "сюда", как будто мы буквально находимся в худшем месте на свете. - Ты мог бы просто сказать ему. Они могли бы переместить меня, как мы переместили Мэг. Я могла бы сохранить свое положение.
Хотелось бы, чтобы мы жили в особняке прямо сейчас, чтобы я мог пойти в спортзал и выместить свою агрессию на боксерской груше. Потому что каждое слово, выходящее из уст Элизы, наполняет меня еще большей яростью.
- Это не было положением , — едва удается мне выдавить из себя сквозь стиснутые челюсти. - Это было рабство . Он не платил тебе. Он забрал тебя из дома, когда ты была еще совсем ребенком, он забрал тебя из школы, он изолировал тебя в своем доме. Матео не твой чертов спаситель, Элиза.
- Я знаю это, — резко говорит она. - Я поняла, ладно? Он плохой. Я поняла .
- Я сделал все это для тебя, — заявляю я.
- Я тебя об этом не просила.
- Я не ожидал благодарности, — парирую я. - Но ты ведешь себя так, будто я чем-то тебя обидел , хотя это не так.
- И ты говоришь мне, что хочешь, чтобы я была собой, но когда я такая, этого недостаточно. Так что если ты хочешь какую-то альтернативную версию, вам придется указать, какие чертовы функции мне нужно добавить.
- О Боже, Элиза. Я не хочу, чтобы ты подстраивалась под меня.
- Но ты не хочешь, чтобы я делала то, чем я занималась последние шесть лет своей жизни.
- Убирайся, если хочешь убираться. Готовь, если хочешь готовить — мне все равно . Готовь 50 чертовых кексов каждое утро, если это делает тебя счастливой. Я не ненавижу то, что ты это делаешь, я просто... Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что ты должна. Или это все, что ты можешь сделать. Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что ты все еще...
Я не знаю, как закончить это предложение, чтобы не разозлить ее еще больше, а она не бросается ко мне с понимающим кивком, чтобы спасти меня.
- Я не чувствовала себя там несчастной, — утверждает она.
- Но ты здесь несчастна, — говорю я, потому что это не вопрос.
Ее взгляд снова падает на темный экран телевизора, и она выглядит истощенной. - Мне просто нужна цель. Не то чтобы я не могла быть счастлива с тобой, я просто... Я понятия не имею, чего ты от меня хочешь. Мне нужно знать, чего ты от меня хочешь. Мне все равно, если это не имеет для тебя смысла — ты хочешь, чтобы я была собой, ты хочешь, чтобы я была честной, вот что мне нужно. Мне нужна структура. Мне нужен... кто-то, кто скажет мне, что я должна делать.