— Хорошо, — принц закончил вытирать посуду и сложил ее аккуратной стопочкой на полке маленького буфета. — Начнем.
Он забрался с ногами на кровать и задумчиво почесал кончик носа.
— Это животное?
— Нет, — чародейка закинула в чайничек сушеные ягоды малины.
— Это предмет? — предположил наследник.
— Да, — кивнула Эстлин.
— Маленький? — он внимательно следил за каждым движением, пытаясь угадать хоть малейший намек на ответ.
— Да, — чародейка была невозмутима.
— Деревянный? — проверил он новую догадку.
— Нет, — она приподняла крышечку чайника, чтобы вдохнуть глубокий пряно-ягодный аромат.
— Металлический? — он запустил пальцы в свои густые темные волосы.
— Да, — чародейка направилась к буфету за чашками.
— С узором? — спросил принц, все так же неотрывно следя за ней.
Взгляд Эстлин скользнул по столу и на мгновение задержался на свертке возле подноса со свечами. Будто она что-то вспоминала.
— Да, — ответила она уверенно.
— Попалась! — воскликнул Вендал так внезапно, что она вздрогнула и чуть не выронила чашки.
— Ты что, с ума сошел? — чародейка часто заморгала.
— Это нож? — принц снова улыбался.
— Черт, — буркнула она, разгадав причину его внезапной радости. — Да.
— Я могу спросить тебя, о чем угодно, — он подмигнул. — Таковы условия, помнишь?
— Пожалуйста, только не как в прошлый раз, — она закатила глаза. — Я не желаю рассказывать о своих бывших любовниках или самых стыдных воспоминаниях.
Принц скрестил руки на груди.
— Да ты все равно не отвечаешь на эти вопросы, — заметил он. — Вечно какие-то уклончивые недомолвки. Так что не буду спрашивать ни о чем таком, не волнуйся. Это бесполезно, я уже понял.
— Что для вас в Кархолле норма, то для нелюдимой чародейки нарушение всех мыслимых личных границ, — парировала она, наливая им отвар.
— Ну а как насчет вопроса про имя? — осведомился Вендал. — Я же могу спросить, кто дал тебе твое имя, Эстлин?
— Можешь, — она протянула ему чашку. — Это не секрет. Чародеи говорили, что так нарекла меня мать до того, как передать меня в орден.
Чародейка удобно уселась в кресло напротив.
— Сама я этого не помню, была совсем крошкой, — заметила она.
— А кто принес тебя в орден? — не понял Вендал. — Я почему-то думал, что это она сама и была.
— Нет, — Эстлин отрицательно покачала головой. Она какое-то время колебалась, пристально глядя на Вендала. Будто решала, стоит ли говорить что-то еще или нет. Но затем добавила, — возможно, это был мой отец.
— Возможно? — принц отхлебнул маленький глоточек обжигающего отвара. На этот раз чай был вполне сносным. — А что, чародеи ордена не описывали тебе его? Или ты не спрашивала?
Авершам закусила губу. Принялась изучать плавающий в чашке листик. Все те же крошечные морщинки пролегли меж ее бровями. Наконец, она подняла на него взор и заметила:
— Ты и так задал больше одного вопроса. Думаю, для сегодняшней игры достаточно. Кто выиграл?
— Ты, конечно, — Вендал притворно вздохнул.
Ему хотелось задать ей еще сотню вопросов, но он сдержался. Одним из уроков отца в свое время была понятная истина — любое доверие нужно заслужить.
— День 6 -
Они намазывали пышные теплые булки облепиховым вареньем и ели их, запивая молоком. Вендал и забыл, каким вкусным может быть свежий хлеб. Еще мягкий внутри и хрустящий снаружи. Пахнущий печкой и сдобой. Эстлин разбудила его утром этим запахом. Она спешно внесла их с улицы, чтобы те не успели остыть. Корзинка с крынкой молока и булками была обернута двумя полотенцами и серым пуховым платком, но чародейка все равно торопилась, чтобы не растерять драгоценного тепла. Она громко хлопнула дверью, заставив Вендала буквально подскочить в постели.
Он посмотрел на нее растерянно. На улице еще было совсем темно. Куда она опять так рано ходила?
— Что-то произошло? — но по одному взгляду на ее сияющее лицо он понял, что ничего плохого случиться не могло.
Она быстро скинула сапоги и плащ прямо на пол и забралась к нему на кровать с корзинкой, холодная и румяная. Развернула платок и полотенца. И мир растворился в этом запахе. Так, что у Вендала навернулись слезы.
Он заглянул в корзинку, где лежало шесть пухлых булок, слегка присыпанных белой мукой. Сбоку теснились маленькая молочная крынка, накрытая тряпицей, и пузатая баночка с ярким оранжевым вареньем, заткнутая тугой пробковой крышкой.
— Мне не спалось. И я сходила в город, — с гордостью сообщила Эстлин. — Свежий хлеб, молоко и облепиховое варенье. Надеюсь, ты такое ешь. Потому что мне пришлось разбудить молочника раньше положенного. Но он не смог отказать героине Срединного Мира, разумеется.