Малиссу и Далейна Орис искренне уважал. Ее — за то, как без устали спасала жизни. Его — за то, каким непревзойденным и отважным воином он был, несмотря на свою непростую репутацию.
Но чародейку Авершам король понимал менее прочих. Как правильно заметил Пророк, в ней Орис Винграйн видел безродную сироту, опасную настолько, что даже Владыка Преисподней с ней не справился. И вот из нескладной девчонки она превратилась в прекрасную женщину. Настолько пленительную, что его сын не устоял. Как можно было предугадать такой исход событий?
О, Вендал. Мотылек, летящий на огонь. Пусть Пророк окажется прав. И пусть лучше выясниться, что он ошибается на счет Эстлин Авершам.
Пусть все страхи окажутся напрасными.
Пусть выбор сына станет верным, как бы сложно не оказалось принять его.
Опасная женщина, которую и человеком назвать нельзя, на троне Кархолла? Кто примет ее королевой? Кто примет Кархолл таким? Что сделается со страной? И что скажут люди?
Он готовил Вендала принять трон и корону. Принять бремя ответственности за королевство. Осознать, что быть королем — это не праздник и вседозволенность. Это груз, который лежит на твоем челе всегда. Орис сомневался, готов ли принц к правлению. А приключения с Авершам виделись не более, чем игрой горячей крови и ветром в юной голове.
Похоже, он ошибся. Вендал собирался взять на себя куда большее, чем один только Кархолл.
Им нужно будет многое обсудить в спокойной обстановке. А пока…
Орис Винграйн оторвал взгляд от закрывающегося портала Малиссы (который получился, к слову сказать, не таким уж и никудышним, как она боялась) и оглядел собравшихся. Смущенные, сбитые столку люди. Шокированные происходящим и одновременно испытывающие благоговейный восторг. Ведь только что им позволили не только увидеть самого Пророка, но и воочию наблюдать магию нефилима в действии. Будет, что внукам рассказать.
Король собрался с мыслями. Нужно было произнести очередную успокоительную речь, дабы смягчить поступок Вендала. Чуть дольше потом придется объясняться с Анверфелом. По крайней мере, войну начинать никто не будет. Ведь имя невесты никто так и не произнес вслух. А значит, о поруганной чести отринутой Линетты Макланд разговор не идет. Кроме того, на его стороне слова Пророка. А с мудрецом спорить не смели даже ангелы на Небесах. Поэтому он справится. Как всегда.
Король поднялся со своего места. Он уже готов был произнести небольшую наспех придуманную речь, но даже не успел открыть рта. Потому как вдруг произошло новое непредвиденное событие.
Без предисловий за оружие взялся тот, кто единолично мог сравнять с землей весь королевский замок.
— Открой мне -
Метель завывала. Билась в окошко. Колотила по просевшей от снега крыше. Изо всех сил пыталась ворваться внутрь. Но не могла. Чистый ангельский огонь горел в очаге ярко. Его свет мог ослепить, будь глаза живого существа слишком близко. Он мог смутить разум и парализовать благоговейным ужасом перед своей мощью. Простому человеку он грозил гибелью. Но Авершам видела его уже много раз. Впервые, когда ей было четырнадцать.
О, как отчетливо помнила она тот день. Сколько раз возвращалась в него в своих снах. И теперь сидела на коленях у очага неподвижно, глядя на нереальные голубые всполохи. Все те же образы стояли пред ее внутренним взором. Посох лежал на полу между ней и очагом. Как хрупкая граница. Голубой пламень играл яркими отблесками на золотых прожилках в его поверхности. Он увлекал сознание далеко-далеко в прошлое. В день, когда ее прежнюю жизнь навсегда выжег ангельский огонь.
Слепящий голубой свет. И высокий монотонный звук. Одинокая нота, навечно разлившая в пространстве. А на ее фоне — неспешные удары колокола. Эти звуки приближаются неотвратимо. Или, быть может, она приближается к ним сама в поисках хоть какого-то ориентира?
Сколько времени прошло с той секунды, когда битва с Владыкой завершилась? Когда ее жизнь вдруг оборвалась, и она очутилась в неизвестности. Минуты, часы или столетия? В окружении ангельского огня и неизменного звука.
Колокол вывел ее из оцепенения. Повлек прочь. Она спешила к нему, как мотылек на пламя свечи. Будто бежала, но не чувствовала своего тела.
Вдруг наступила тишина. Столь плотная, что ее можно было потрогать. Тишина, что громче любого звука. Оглушающая. Поглощающая все и сводящая с ума.
Она помнила, как пыталась кричать. Но крика не было. Ничего не было в этих бесконечных залах, кроме тьмы и сполохов ангельского огня. Она металась. Пыталась вернуться назад. Туда, где звучал колокол.