У меня всегда были подозрения, что Уайтт поддерживал с ней связь на протяжении многих лет, но это был первый раз, когда я получил подтверждение. Он всегда был слишком непреклонен в том, что у Серенити все хорошо в ее новой жизни, — всегда настаивал, чтобы я оставил ее в покое всякий раз, когда упоминал о том, что обращаюсь к ней.
— Едва, — отвечает она быстро и холодно.
— Сейчас я здесь, Эс. — Глаза Уайтта расширяются, умоляя о прощении, а теперь его нижняя губа распухла, и выражение его лица почти отражает гримасу печального щенка. Она пренебрежительно машет рукой в воздухе. Прежде чем она успевает повернуться ко мне, он заключает ее в крепкие медвежьи объятия, чтобы задушить своей любовью. Истинный признак их братско-сестринской любви - только братья и сестры могли поссориться и сразу же помириться мгновением позже.
Спустя еще несколько мгновений руки Уайтта опускаются, и ее глаза с голубыми ободками и янтарными крапинками останавливаются на мне.
Черт.
Следующие три с половиной часа превратились в настоящий хаос, поскольку Уайтт постоянно вмешивался в разговоры между Дженсеном и мной. По-видимому, моя несколько детская истерика - которая, я признаю, была чуть более жестокой, чем требовалось, — заставила Уайтта опасаться за жизнь Дженсена. Если бы я причинила такой большой ущерб Уайтту, который все еще заявляет о нечестной игре, он поклялся, что я могла бы просто зарезать Дженсена до смерти. Лично я думаю, что большой плохой военный должен был бы гораздо лучше справиться с моим старым ударом, хотя в дополнение к опуханию его челюсть начинает приобретать красно-фиолетовый оттенок.
Дженсен озвучивает свое веселье по поводу ситуации, прежде чем пытается оттолкнуть Уайтта со своего пути, чтобы добраться до меня. Я думаю, что это его попытка обнять меня, но у Уайтта ничего этого не было. Как чертов сторожевой пес, Уайтт оттаскивает Дженсена назад, прежде чем он успевает дотянуться до меня.
Как только я достаточно прихожу в себя, мы втроем продолжаем ждать мой багаж, который так и не приходит, оставляя меня только с ручной кладью. Это значит, что на следующую неделю все, что у меня есть, — это книга, ноутбук, различные зарядные устройства, толстовка с капюшоном, плойка для завивки волос и зубная щетка, слава богам. Моя ручная кладь была тщательно упакована: книга для чтения в течение недели, ноутбук на случай, если я понадоблюсь на работе, толстовка с капюшоном на случай, если я окончательно замерзну на этой неделе после солнечного ожога, и щипцы для завивки - это была последняя вещь, которую я взяла, поскольку ей нужно было время, чтобы остыть. Вскоре после того, как служащий сообщает нам, что мой багаж потерян, у меня начинают литься слезы.
Уайтт немедленно переходит в режим старшего брата. Я не могу удержаться от смеха над мгновенной переменой в поведении, как только первая слеза скатывается по моей щеке. Я не была слишком расстроена из-за багажа. Если честно, багаж был скорее переломным моментом - соломинкой, которая сломала спину верблюду. Я была так напряжена и стремилась вернуться сюда, увидеть Дженсена и Уайтта после всего этого времени, что воссоединение с моими мальчиками было таким ошеломляющим - от выхода из самолета до того, как ударить Уайтта.
Маленькая частичка где-то внутри меня сомневалась - беспокоилась - когда я видела белки их глаз, я больше не узнавала души, смотрящие на меня в ответ. Напряжение и тревога исчезли в тот момент, когда я увидела, что они оба стоят и ждут меня в нескольких футах от карусели выдачи багажа. От них больше не исходит мальчишеское обаяние, с которым я выросла. Двое мужчин, смотрящих на меня, теперь выглядят солидно. Они воины, вызывающие уважение своей позой.
Оба мужчины по-прежнему мои - я чувствовала это в своих костях и в воздухе вокруг нас. В этой жизни иногда нам даруется кто-то особенный, если нам повезет - или, по крайней мере, в моем случае, двух человек. Эти двое мужчин - те, кто, независимо от того, сколько пройдет времени или через какое эмоциональное потрясение они меня заставят пройти, всегда будет казаться, что времени вообще не прошло. Время останавливается в тот момент, когда мы расстаемся, только для того, чтобы обновиться, как будто ничего не изменилось в тот момент, когда мы воссоединяемся. Может пройти неделя, месяц или десять лет, и все это время растает и перестанет иметь значение для моих мальчиков.
Оба мальчика превращаются в защитников, когда я позволяю им взять ситуацию в свои руки. Я наблюдаю, как они спорят с авиакомпанией в трех разных местах аэропорта, прежде чем, наконец, находят кого-то, у кого достаточно полномочий, чтобы дать нам прямые ответы. Того, кто работал на стойке выдачи багажа авиакомпании, ожидало неприятное пробуждение. Особенно, если Уайтт имел к этому какое-то отношение.