Я нахожу пару синих джинсовых шорт, которые на меня больше никогда не влезут, второй размер насмехается над моей ставшей гораздо более полной фигурой. Я отодвигаю шорты в сторону, чтобы найти несколько футболок большого размера, которые я годами воровала у Дженсена, и толстовку с логотипом школьной бейсбольной команды Уайтта. Я роюсь среди нескольких других безделушек, прежде чем в конце концов натыкаюсь на два бикини и белую накидку. Выбрав менее откровенное из двух, я направляюсь в ванную, чтобы принять душ и подготовиться.
К счастью, купальник действительно подошел ... еле-еле. Серена второго размера определенно привлекала все внимание Дженсена в этих бикини, я усмехаюсь при этой мысли. Возможно, это был менее откровенный из двух купальников, но это мало что значило. Это оставляло очень мало места для чьего-либо воображения. Решив прихватить накидку по пути к завтраку, я накидываю ее в жалкой попытке быть немного скромнее.
Уже половина одиннадцатого, когда я возвращаюсь в дверь с кофе и выпечкой в руках, на случай, если кто-нибудь спросит о моем отсутствии. Серена и Грейсон сидят за кухонным столиком и разговаривают так, словно знают друг друга с детства. Как будто он всегда был частью ее жизни, как были мы с Уайттом. Наблюдая с порога, Грейсон со смехом откидывает голову назад, а она качает головой.
— Что смешного? — Спрашиваю я, ставя еду на стойку. — Уже подшучиваем друг над другом? Не прошло и суток. — Дразню я, прежде чем обнять Серену сзади. — Доброе утро, Серенити. —говорю я ей в волосы, глубоко вдыхая ее аромат морской соли и шалфея. На мгновение она напрягается, но вскоре расслабляется и позволяет моим объятиям длиться дольше, чем я ожидал.
— Кофе? — Спрашивает Серена, вырываясь из моих объятий.
— Французская ваниль, мороженое, цельное молоко и сахар. — Отвечаю я, стараясь, чтобы это звучало не слишком самодовольно.
— Ты помнишь, какой кофе я себе заказывала? — Спрашивает она, приподнимая бровь.
— Ну, я думаю, этот порядок выгравирован на черепах Уайтта и меня. Это был единственный способ порадовать тебя ранним утром. — Я улыбаюсь, когда она высовывает язык, вспоминая ощущение ее языка на мне много лет назад ... вспоминая все, что она заставляла меня чувствовать. Я переминаюсь с ноги на ногу, стараясь не возбудиться.
Уайтт несется по коридору. У этого человека нюх ищейки, он всегда знает, когда приносят еду.
— Кто готов провести день на пляже, мои шлюшки? — Громко спрашивает он, прежде чем схватить датский сыр и запихнуть большую часть в рот.
— Доброе утро, Уайтт. Кофе? — Предлагаю я.
— Не добавляйте в него кофеин! — Жалуется Грейсон, хватая свою чашку черного кофе. Ни сливок, ни сахара, только простой черный кофе. В шутку Уайтт с полным ртом сыра целует Грейсона в щеку, и начинается тотальный рестлинг-поединок.
— Между ними это довольно часто случается? — Спрашивает Серена, потягивая кофе со льдом и спуская ноги со стула.
— Ага. — Отвечаю я, откусывая кусочек от черничного маффина. Мы с Сереной с удовольствием наблюдаем, пока ей не надоедает. Она закатывает глаза, прежде чем позвать Уайтта, как чертову собаку, своим самым повелительным голосом. Не прошло и двадцати секунд, как он уже рядом с ней.
— Что, черт возьми, с тобой не так? — Грейсон плюется.
— О, кто-то ревнует? — Серена игриво выпячивает нижнюю губу, прежде чем разразиться смехом.
Я объявляю о своем уходе, чтобы переодеться, но они игнорируют, пока препираются между собой. Когда я появляюсь снова, все, кажется, успокоились и выглядят готовыми к нашему дню на пляже.
— Ты обожжешь ноги. — Многозначительно говорит Грейсон, когда замечает, что Серена оставила туфли у задней двери, когда мы спускаемся на пляж.
— Нет! — Серена настаивает, глядя на Грейсона с яркостью тысячи солнц.
— Конечно, — настаивает он. Когда она не отвечает, он продолжает: — Сейчас июль. Ты действительно думаешь, что песок не обожжет твои хорошенькие пальчики?
— Ты думаешь, у меня хорошенькие пальчики на ногах? — Серена улыбается, глядя на свой свежий педикюр.