Он игнорирует ее риторический вопрос, закатывая глаза, прежде чем повернуться к Уайтту и мне. Как будто кто-то из нас мог убедить ее выслушать.
— Сейчас середина утра, тени нет - только яркое палящее солнце. У нее отвалятся ноги от ожогов третьей степени, если она не сможет волшебным образом спрыгнуть на пятьдесят футов вниз, туда, где начинается отлив. — Именно там, по какой-то причине, он считает, что ей достаточно безопасно стоять без обуви.
— Ты слишком остро реагируешь, Грейсон. Если так жарко, я просто побегу, — отвечает она ровным тоном. — Знаешь, когда-то давно я жила здесь. — Как будто один этот факт каким-то образом заставляет ее ноги не чувствовать боли, когда она бежит по лаве.
— Почему ты такая упрямая, что не можешь признать, что песок горячий? — Раздраженно спрашивает Грейсон. Прежде чем она успевает ответить, Уайтт присоединяется к дискуссии. Я слушаю, как они втроем спорят, пока мы не доходим до конца ступенек, причем последними словами Уайтта было что-то о том, что Серена и Грейсон звучат как брат с сестрой.
Грейсон свирепо смотрит на них обоих, но это не удерживает ни того, ни другого от продолжения словесных выпадов в его сторону.
— Ой, — напевает она. — Он просто пытается защитить нежные пальчики своей сестренки. — Она хихикает, покровительственно глядя на него. Мгновение спустя Серена ступает на обжигающий горячий песок, взвизгивает и делает шаг назад, на нижнюю ступеньку крыльца.
— Я же тебе говорил, — бормочет Грейсон, прежде чем самодовольно пройти мимо нее, делая преувеличенные шаги по песку, чтобы доказать свою точку зрения. Уайтт хихикает и идет за ним по пляжу, чтобы поставить зонт, холодильник и большую сумку с полотенцами и любыми играми, которые они принесли, чтобы развлечь нас в течение дня.
Серена пристально смотрящая вслед парням, переводит испепеляющий взгляд на меня. Я вскидываю руки в притворной капитуляции, когда она начинает топать обратно вверх по трем лестничным пролетам вслед за своими сандалиями. Прежде чем она успевает сделать шаг мимо меня, я хватаю ее за бедра и перекидываю через плечо. Можно подумать, она оценит этот жест, но нет.
Она царапает мне спину, как будто она чертова бездомная кошка, к которой впервые прикоснулся человек, все время крича мне, чтобы я "отпустил ее", и мальчикам, чтобы они "помогли ей", когда мы проходим мимо них по пляжу. Я уверен, что смех, исходящий от них двоих, только еще больше выводит ее из себя.
— Отпусти меня, сейчас же, — требует Серена. Я молчу, пока несу ее ближе к кромке воды. Поняв, что я собираюсь сделать, она начинает брыкаться, пытаясь ослабить мою хватку на ней. Я продолжаю заходить в океан, пока мутная вода не доходит мне до колен, прежде чем бросаю ее в воду головой вперед.
Раскатистый смех парней доносится эхом из-за моей спины, когда они медленно приближаются с того места, где установили зонт. Проходит пара секунд, прежде чем она выныривает из воды, хватая ртом воздух, как раз в тот момент, когда на нее обрушивается еще одна волна, отчего она снова опрокидывается. Как только она, наконец, обретает равновесие, взгляд, который она бросает на меня, говорит, что мне было бы лучше позволить ей проявить своеволие и забрать свои сандалии. Это, однако, веселее.
Не отрывая от меня зрительного контакта, она снимает мокрую накидку, обнажая, возможно, самый узкий купальник, который только смогла найти. Уайтт и Грейсон стоят рядом со мной, тоже любуясь видом. Не то чтобы я мог винить их - она сногсшибательна, — но часть меня хочет вырвать им глаза и запихнуть их им в глотки за то, как они трахают ее глазами.
Она даже не заметила их пустых взглядов, так как ее глаза все еще были прикованы к моим. Ее взгляд выглядит так, будто она раздумывает, смеяться сейчас или вонзить в меня нож позже, я криво ухмыляюсь.
— Ты прекратишь выделываться этим утром?
В ответ она закатывает глаза и поправляет верх бикини, который едва удерживает ее грудь на месте. Она точно знает, куда направлено мое внимание.
— Смотрите сюда, мальчики, — говорит она нам троим, все еще глядя на меня.
Прежде чем кто-либо из нас успевает ответить, она снова ныряет под воду, чтобы поправить волосы, прежде чем подойти к креслу, которое Грейсон поставил под зонтиком. Она берет полотенце и тащит кресло обратно к кромке воды, опускаясь в него так, словно оно принадлежит ей. Еще немного отжав волосы, она расслабляется в шезлонге, готовая понежиться под палящим солнцем и не обращая внимания на нас троих.