— Я, э-э-э, мистер Грейвс, — начинает она, запинаясь, и Грейвс её перебивает:
— Берите пальто. Я знаю отличное местечко неподалёку.
Когда Голдштейн растерянно повинуется, он, не удержавшись, негромко добавляет: — Постарайтесь только не разгромить его, оно мне действительно нравится.
И наслаждается заново вспыхнувшими щеками Тины.
========== Не её ==========
— Только не её, — презрительно фыркает Персиваль, рассматривая высокую сутулую фигуру. — Неужели больше никого нет? — он поднимает брови, оглядывая горстку новобранцев. Щенки; жмутся друг к другу. Все — кроме неё. Её отталкивает даже собственная стая.
Рядом вздыхает Серафина. Она понимает, о, да, она понимает.
— Она прошла все испытания с наивысшим количеством баллов, — говорит Пиквери, будто убеждая Грейвса — и себя заодно. — Не смотри на внешность, она часто обманчива, — добавляет она уже не так уверенно.
Грейвс снова фыркает, недовольно кривя губы.
— Как личная услуга, Серафина, — ворчит он, прежде чем выйти из комнаты, и Пиквери пожимает плечами: да пожалуйста.
Аврор Голдштейн становится настоящим бедствием.
Для преступников.
Она тихая и, пожалуй, робкая, но очень, очень умная.
Она любит засиживаться в отделе допоздна, любит крепкий кофе и серый цвет. Её нельзя назвать яркой, но когда она улыбается, от неё невозможно оторвать взгляд.
— Только не её, — уже не так уверенно говорит он, когда Пиквери говорит, что на собрание глав магического конгресса надо взять одного из его подчинённых. — Я всегда брал с собой Абернати; чем он тебя не устраивает?
Серафина вздыхает и выразительно смотрит на Персиваля.
— Голдштейн лучше, — говорит она, будто это всё объясняет.
Грейвс тоже умеет выразительно смотреть, но в этот раз он просто молча кивает.
Голдштейн ведь и правда лучше.
Она успешно проводит первую серьёзную операцию, и Грейвс пожимает её тонкую ладонь, глядя в затягивающие глаза.
— Я вами горжусь, — искренне говорит он, и Тина заливается краской, бормоча в ответ что-то благодарственное.
Однажды Грейвс замечает, что она как-то странно смотрит на него и необычайно тонко улыбается, будто знает что-то.
Будто она знает, что снится ему почти каждую ночь.
Серафина привычно подводит итоги месяца на очередном собрании. Она видит, что взгляд Голдштейн обращён куда-то ей за спину; точнее — на кого-то за её спиной. Серафина уверена, что знает, на кого именно.
В тёмном подвале сыро; промозглый ветер неприятно лижет кожу под порванной рубашкой. Гриндевальд, склонив голову набок, просматривает воспоминания Грейвса, останавливаясь на моментах, связанных с Тиной.
— Только не её, — хрипит Грейвс, сглатывая стойкий привкус крови во рту.
Гриндевальд насмешливо смотрит ему в глаза.
— Только не её, — приглушённо повторяет он голосом Персиваля.
========== На палубе ==========
Комментарий к На палубе
https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_817
https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_1243
Безоблачное небо переливается всеми оттенками голубого, зеркально отражаясь в морской глади. Лёгкий ветерок едва-едва треплет паруса, мимолётом касаясь поверхности воды и уносясь дальше к горизонту. Солнце радостно сияет в зените, слепящей улыбкой освещая редких чаек.
Захваченное торговое судно медленно погружается в морскую пучину. Волны мирно плещутся рядом с пробитой кормой, хозяйски осваивая нижнюю палубу. Поникший флаг Порт-о-Пренса, печально обвиснув, путается в снастях главной мачты, сейчас больше похожий на тряпку, а не на гордое знамя Гаити.
Тина против воли прикрывает веки: солнце больно бьёт в глаза, отражаясь от обнажённых лезвий сабель. В складках её шикарного сатинового платья припрятан кинжал с резной рукояткой — подарок отца, — но она не спешит им воспользоваться: ещё не время. К тому же, сегодня этот кинжал уже отведал пиратской крови — первого головореза Тина подстерегла прямо у дверей собственной каюты, хладнокровно вонзив лезвие в жилистую шею и поймав удивлённый взгляд быстро потухших светлых водянистых глаз.
Капли крови теряются в алой ткани платья, а кинжал, притаившись, снова ждёт своего часа.
Капитан пиратов — надо же, лично, вот так честь, — стоит напротив неё, заложив руки за спину. Его синий камзол сшит по последней моде, а рукава пеной обрамляют слишком изящные для пирата руки. Не знающие неудобств парика чёрные с сединой волосы свободно падают на плечи, обрамляя загорелое лицо с жёсткими чертами; узкие губы гнутся в победной ухмылке.
— Кто у нас тут? — Персиваль насмешливо щурится, окидывая взглядом застывшую Тину. — Смотрите-ка, парни, сама дочь губернатора решила осветить нашу жалкую жизнь своим прелестным личиком, — ухмылка продолжает играть на тонких губах, а солнечные лучи тонут в тёмных глазах.
Тина бы с радостью посмотрела, как тонет сам Персиваль. Она вздергивает подбородок ещё выше и надеется, что эти безграмотные воры и убийцы хотя бы издалека ознакомлены с понятием “презрение”.
— Какая удача, надо же, — Персиваль качает головой, и прядь волос касается его плеча. — Я-то думал, обычное торговое судно, а оказалось… — он хмыкает, — на борту настоящее сокровище.
Стоящие вокруг пираты гогочут, и Тина с трудом держит себя в руках, усилием воли сохраняя презрительное спокойствие. Ей невыносимо противно находиться в окружении этих тугоумных верзил с поблёскивающими саблями на поясах. Её тошнит от этой палубы с толстыми колоннами мачт и медными пушками по бокам, которые с такой лёгкостью разнесли в щепки её корабль, будто тот был игрушечным. В конце концов, она ненавидит этого капитана, проклятого Персиваля Грейвса, который, кажется, был рождён для того, чтобы портить жизнь торговой компании её отца.
— Ну же, золотце, хоть слово для презренного пирата, — явно издевается Персиваль, изображая что-то вроде поклона. — Или я недостоин таких почестей?
Команда снова взрывается хохотом, и Тина стискивает зубы, с такой злостью глядя на Персиваля, что тот в наигранно испуганном жесте ставит перед собой ладони.
— Кажется, я сейчас буду испепелён, — он склоняет голову на бок, а потом опускает руки, внезапно становясь серьёзным.
И вот тут Тине впервые становится страшно.
Вокруг неё — никого, кто мог бы помочь. Половина её команды уже входит в меню обеда для рыб, а другая половина стоит на коленях рядом с бортом, ожидая своей участи.
Тина незаметным движением нащупывает кинжал.
В крайнем случае, она знает, куда нужно ударить, чтобы собственная смерть была быстрой.
Персиваль оценивающе смотрит на неё, и Тина против воли отводит глаза: взгляд пирата слишком тяжёл.
Во взгляде пирата слишком хорошо видна её дальнейшая судьба.
Он делает два шага и оказывается совсем близко. Тина стискивает зубы, разглядывая палубу.
Жёсткие пальцы поднимают её подбородок, и Тина тонет в чёрных глазах.
— Какая нежная кожа, — говорит Персиваль и проводит большим пальцем по её алеющей щеке. — Любопытно, под таким прекрасным платьем всё такое же прекрасное? — негромко интересуется он, и у Тины внутри всё сжимается от страха.
Она хочет сказать ему, хочет попросить пощады, хочет, чтобы он отпустил её подбородок, хочет, чтобы просто отправил её домой — отец заплатит любой выкуп.
Но где-то в районе груди вдруг просыпается что-то новое, что-то злое и яркое.
Она — дочь губернатора. Она не та, кто даст себя в обиду, даже если кажется, что выхода нет.
Тина сладко улыбается, подаётся навстречу Персивалю и целует тонкие губы, одновременно мягким движением доставая кинжал.