— Эй, извозчик! А ну подойди сюда! — прокричал из темной подворотни хриплый голос.
Усталый мужчина повиновался. Не в силах отвлечься от острой боли в пояснице, он даже не посмотрел на компанию пьяных людей, не скрывавших своих усмешек.
— Ого! Да это же сам богач Сейронг! Вот так встреча! Узнаешь старого друга?
Извозчик поднял глаза и оказался лицом к лицу с Хугао. От того разило перегаром. С момента последней встречи количество зубов во рту мерзавца стало еще меньше. Вид этого негодяя и пьяницы пробудил в опустившемся бедняке острую ненависть. Было даже странно испытывать столь сильное чувство, ведь в душе осталось место лишь для глубокой апатии и покорности судьбе.
— Кстати, все искал тебя, хотел вернуть должок, — Хугао вытащил грязную монету, поднес к носу извозчика и — под гогот таких же отбросов — уронил. — Ой! Какая оплошность! — продолжал кривляться Хугао. — Ну же, подними. Если повезет, тебе хватит на объедки со стола той харчевни, — Хугао грязным пальцем указал на соседнее здание.
Видя, что осмеянный никак не отвечает на оскорбления, но явно начинает злиться, мужчина убрал с лица дурацкую улыбку и резко ударил извозчика по животу. У Сейронга перехватило дыхание, и он согнулся пополам. На его голову тут же посыпались новые удары, от которых обессиленный извозчик упал.
— Ты сказал не подходить к тебе?! Тогда, у Арены. Помнишь?! Да что ты о себе возомнил?! — разгоряченный пьяница с силой пнул извозчика по лицу. — Ну и кем ты стал? Ты грязь, ты теперь никто! Никто!!!
— Стой, хватит, — стала останавливать его пьяная компания. — Успокойся! — собутыльники Хугао, не ожидавшие такой вспышки гнева от хилого товарища, оттащили разбушевавшегося и поспешили уйти прочь, не желая привлекать внимание стражи.
Прознав о случившемся, хозяин кибитки довольно быстро послал к окровавленному Сейронгу своего человека. Тот забрал деревянную телегу и аккуратно, стараясь не испачкать рук, положил рядом с телом несколько монет. Работа извозчика была окончена.
После этого происшествия Сейронг изменился. И дело было вовсе не в испорченной синяками внешности. Нет. Изменения произошли внутри: теперь извозчик точно знал, чего он хочет и ради чего ему стоит чуть задержаться на белом свете. Причиной была ненависть, которую он испытывал к своему обидчику. Сейронг лелеял жгучее чувство и сделал его главным в своей жизни. В его воспаленном и усталом разуме сложилась головоломка, разгадав которую мужчина ясно понял, кто был повинен во всех его бедах. Хугао. Это он привел его в мир азарта. Это он сулил извозчику золотые горы. Это он уговорил его нарушить свое обещание. Это он проговорился Милати. Это все он. Проклятый, мерзкий Хугао. Когда кипящий котел внутренней злобы переполнился, Сейронг решил действовать.
В один из голодных вечеров бывший извозчик наблюдал за тем, как Хугао, едва держась на ногах, вышел из таверны и направился к своей блошиной конуре. Ожидая удобного момента, Сейронг последовал за ним. Вскоре мужчина остановился возле кустов, намереваясь справить нужду. Сжимая в руке острый камень, Сейронг подкрался сзади и со всей силы, которая еще осталась в его истощенном теле, треснул по затылку Хугао. Однако тот устоял. Его покачнуло, послышался сдавленный крик боли. Зажимая кровавую рану на голове, Хугао обернулся и увидел перекошенное от гнева лицо человека, которого не так давно прилюдно унизил.
Сейронг не стал медлить и нанес размашистый удар прямо в висок недобитого противника. Затем второй, третий... Хугао пытался закрыться руками в надежде, что гнев бывшего друга скоро пройдет. Он всегда знал его как очень уравновешенного человека. Но Сейронгом будто бы овладел демон. Со звериной яростью он разбивал физиономию обидчика, не обращая внимания на слабые мольбы о пощаде. Он остановился лишь на мгновение, чтобы перевести дух и высказать Хугао все, о чем раздумывал тёмными гнетущими ночами.
— Ты подсадил меня на эти проклятые игры. Из‑за тебя я потерял все, — с жаром вынес обвинение извозчик. — Я потерял семью и теперь не могу вспомнить их лица! — Сейронг стиснул жесткие пальцы на шее Хагао. — Не могу вспомнить их лица! — хватка мужчина стала железной. — Не могу вспомнить их лица!