— Я скоро вернусь, — он оборачивается на Тину, и она кивает.
И остаётся наедине с Грейвзом.
— Так вы из Нью-Йорка? — он и не думает следовать за Пиквери. Наоборот, он делает шаг в сторону Тины.
Тина кивает. Воздух теперь пахнет мужским парфюмом, от которого у неё слегка кружится голова.
— Бруклин? — Грейвз смотрит на неё сверху вниз, и в его глазах Тине снова чудится насмешка.
— Бронкс, — отзывается она, подавляя желание сделать несколько шагов назад.
Ей отчего-то тяжело рядом с ним; дыхание учащается, и становится душно. Тина не понимает, в чём дело, в её чувствах — полная мешанина, и ей это не нравится. И, самое главное, — она не может понять причину.
— Нравится Вена? — интересуется Грейвз, поправляя рукав пиджака. Тина машинально бросает взгляд на его руку. Кольца нет. Впрочем, Тине это совершенно не важно.
— Очень! — она не может сдержать искреннюю улыбку. — Просто потрясающий город! Такая поразительная архитектура — вроде основной стиль барокко, но вкрапления модерна смотрятся настолько органично… — она мечтательно прикрывает глаза, вспоминая увиденное вчера. — Лондон всё-таки чересчур эклектичен, в нём нет такой гармонии стиля, как здесь; да и в Нью-Йорке тоже… —она замолкает, обрывая себя: и чего это она так разговорилась?..
— В таком случае, вам понравятся многие города Австрии, — произносит Грейвз, внимательно глядя на Тину.
Слишком внимательно. Она чувствует, как кожа на её щеках начинает гореть.
Так быть не должно. С какой стати? Почему? Почему от его взгляда у неё вдруг гулко начинает стучать сердце? Почему от парфюма появляется дрожь в коленях?
Тина не понимает, что с ней происходит. Она же любит Ньюта, она его невеста, она же должна думать только о нём.
Кольцо на пальце жмёт неимоверно, а по кончикам пальцев в который раз будто пробегает электрический ток.
— Извините, мне пора, — выдавливает Тина и сбегает, не забыв подхватить пиджак Ньюта со спинки стула.
Насмешливый взгляд Грейвза жжёт ей спину.
========== Встреча номер четыре ==========
Всю вторую половину дня Тине неспокойно. Она тщетно пытается понять причину, по которой у неё то учащается дыхание, то холодеют руки, то замирает, а потом с силой бьётся о грудную клетку сердце. Мысли сбиваются, оставляя в голове бессвязные обрывки, а привычный румянец на щеках исчезает: Тина настолько бледная, что это замечает даже Ньют.
Они медленно идут по Белларияштрассе в сторону огромного парка Фольксгартен. Впереди — Музей естествознания, который выглядит как самый настоящий дворец, но Тине не до архитектуры. Ей кажется, будто у неё резко повышается температура, но, украдкой касаясь пальцами лба, Тина чувствует лишь прохладную кожу.
— Всё в порядке? — в голосе Ньюта скрывается тревога. Он останавливается и нежно сжимает её плечо.
Тина утвердительно кивает, и кивок острой точечной болью отзывается в голове.
— Конечно, — говорит она с напускной бодростью, стараясь не морщиться. — Думаю, мне просто нужен кофе. Ты ведь знаешь, я плохо сплю на новом месте, и сегодня ночью… — она запинается и неловким жестом поправляет волосы.
Всё-таки Тина ещё не до конца привыкла обманывать.
Из-за туч выглядывает полуденное солнце, и волосы Ньюта вспыхивают медным. Он хмурится и смотрит по сторонам. Тина в это время пытается выровнять дыхание. Кончики пальцев отчего-то снова покалывает.
— Я возьму тебе кофе, — решает Ньют. — Капучино с миндальным сиропом? — уточняет он, прищуриваясь: тучи окончательно открывают путь солнечным лучам.
Тина кивает и через силу улыбается. Она откуда-то знает, что кофе не поможет.
— Я подожду тебя здесь, хорошо? — она видит, как в янтарных глазах Ньюта мечутся искорки, и ей вдруг кажется, что раньше его глаза были другого цвета.
Тина провожает взглядом чуть сутулую спину Ньюта, пока он не скрывается за дверью кофейни, неловко пропустив вперёд пожилого мужчину.
Она глубоко вздыхает и трёт пальцами виски, прикрывая глаза. Солнце нежно согревает её кожу, и Тина чувствует, как ей становится легче.
— Тина, какая встреча! — Серафина на другой стороне узкой улицы улыбается так, будто действительно рада её видеть.
Тина вяло машет ей рукой, стараясь не смотреть на расслабленно идущего рядом с Пиквери Грейвза. От него её самочувствие только ухудшается, уверена она.
Впрочем, не обращать внимания на него очень сложно: Грейвз без пиджака, и его угольная футболка открывает прекрасный вид на рельефные руки с причудливой вязью татуировки на левом предплечье.
— Совершенно случайно свернули на… — подошедшая Серафина оборачивается в сторону ближайшего переулка и чуть прищуривается, — Шмерлингплац, думали, что выйдем к Бургринг… — она смотрит на безмолвно стоящего рядом Грейвза. — Я тебе говорила, что нужно просто идти прямо, — Пиквери качает головой с идеально уложенными в высокую прическу волосами.
Грейвз, кажется, её не слышит: он с интересом разглядывает Тину. Солнце играет серебром в его волосах, он неторопливо проводит по ним рукой, и Тина машинально смотрит на его запястье, прикрытое широким кожаным браслетом.
Она уверена, что там тонкими буквами проступает имя Серафины.
— Вы ведь в Музей? — живо интересуется Пиквери, и Тина с трудом переваривает простой вопрос: в её голове снова мешанина.
Помедлив, она кивает.
— Ньют не мог пропустить… — Тина нервно улыбается и борется с желанием опустить взгляд.
Она понимает, что поддержать беседу у неё сейчас точно не получится. Ей становится физически плохо, а по телу пробегает волна дрожи.
Кажется, у неё начинают трястись пальцы.
Тина уже готова придумать неубедительную причину для поспешного бегства, когда очень вовремя подходит Ньют с высоким белым стаканчиком.
— Мадам Пиквери, — он смотрит сквозь Серафину, протягивая Тине кофе.
Тина обхватывает пальцами стаканчик и прикрывает глаза, вдыхая вселяющий спокойствие любимый запах. В разговор — если это можно назвать разговором — Ньюта и Пиквери она не вслушивается, свернув свой мир до размеров стакана.
Нахлынувшая тошнота отпускает, колени перестают дрожать, и, сделав маленький глоток, Тина поднимает взгляд.
Она не может не заметить, как Грейвз смотрит на её стакан. На его лице мелькает растерянность, а густые брови сходятся на переносице. Он поджимает губы; его глаза окончательно темнеют.
— Мне надо отойти, — резко бросает он Серафине и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом идёт вверх по улице, на ходу доставая телефон.
— Персиваль? — недоуменно окликает его Пиквери, но он даже не оборачивается.
Тина моргает, а в следующее мгновение белый стаканчик летит на мостовую, оставляя брызги кофе на ботинках Тины.