Степановна тоже молчала. Вдруг Иван заговорил снова, обращаясь почему-то ко мне:
— Уйду я отсюда. Обещали сто семьдесят, а платят сто пятьдесят.
— Почему? — спросила, польщенная его доверием. — Раз обещали…
— А хрен знает почему. Говорят — молоко дорогое. А мне какое дело?! Уйду, — решительно повторил он.
— Тебе и сто пятьдесят-то много, — не выдержала Анна Степановна. — Что ты особенного тут делаешь?
Иван с недоумением посмотрел на помбрига:
— Как что? — И вдруг радостно предложил: — Слышь, Степановна, так я пошел.
— Как пошел? — ахнула Степановна. — Куда?
— Домой пошел.
— Это как это? В такую рань?! Почему?
— Потому что я сегодня еще не был дома, — пробормотал Иван, глядя в пол. — С трех часов тут торчу!
— Кто виноват, что ты тут с трех торчишь?
— Надо домой. Устал я, слышь.
— Устал! — притворно посочувствовала Степановна. — Очень уж сложная работа у тебя, воткнуть да…
— Выткнуть, — с удовольствием подсказал из-за спины Ивана второй оператор. Оба залились довольным, беззлобным смехом.
Я сочла нетактичным вмешиваться в их спор и отошла в сторону. Возле холодильника охала уборщица бабка Степанида.
— Ох, и что же это ты, родименький, нас подводишь? — Она заглядывала внутрь огромного чана со сдвинутой крышкой. — Ох ты, невезучесть-то какая!
— Анна Степановна, а почему она два месяца не работает? — спросила, вернувшись к помощнику бригадира.
— Кто «она»?
— Ну, автоматика эта. Чего ей не хватает?
— Специалистов ей не хватает. Нас район обслуживает. А там никто ничего толком не понимает. В область надо или в Москву. Мы каждую неделю рапорт пишем. Не дозовешься. Где они там бегают? — Глянула на меня с осуждением, словно причина во мне.
Вдруг мне пришла в голову блестящая идея. Простая, а стало быть, гениальная.
— А что, если вам послать кого-нибудь из совхоза на обучение?
— Некого, — вздохнула Степановна, но потом добавила как-то очень уж официально: — Но вообще-то мы обдумываем такой вариант.
Я чувствовала, что мои вопросы действуют Степановне на нервы, и удивилась покорности, с которой она отвечала.
— А вы к нам надолго?
— Я? Не знаю… — промямлила и почувствовала, что краснею. — Не решила еще.
— Поня-а-тно, — протянула Степановна и, повернувшись, пошла к себе.
А я осталась стоять у холодильного отсека, не зная, что предпринять дальше. И вдруг увидела Петровича. Взгромоздив метлу на плечо, словно боевое ружье, он важно шагал вдоль длинной шеренги буренок.
— Петрович, — бросилась я к нему, — а… а эти что, родят скоро? — показала на коров с тяжело отвисшими животами.
— Да, скоро отелятся. Разве это порядок — тельных вместе с остальными держать? — проворчал, кося глазом в их сторону. — Надо бы хоть досками отгородить…
— А тут что, молодняк? — спросила, довольная своей сообразительностью, когда мы проходили мимо дощатых клетушек.
Но Петрович не оценил моей смекалки и недовольно проворчал:
— И тоже не дело — малят на сквозняке держать…
Мы вышли из коровника. Петрович сел на тот же блок, вынул свой «Пегас». Я с удовольствием плюхнулась рядом. Он молча курил.
— Да, тяжелая у доярок работа! — проговорила, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
— Тяжелая? — подпрыгнул Петрович на блоке. — Да разве сейчас тяжелая — аппарат под цицки подставлять? Вот когда руками доили, да в бачки сливали, да каждый бачок на весы таскали. А теперь — молокопровод, все механизировано, автоматизировано… «Тяжелая»! — снова возмутился он. — Да это не работа, это… — остановился, подыскивая нужное словцо, — прогулка!
— Петрович, почему у вас нет тракторов? — спросила, вспомнив образцово-показательную ферму. — Там кормачи разъезжают на тракторах и корм прямо к мордам коровьим подвозят. Это бы сэкономило столько движений…
— Чего? — переспросил Петрович и смачно сплюнул.
— Коровник-то у вас новый. Разве нельзя было предусмотреть механическую раздачу корма? Ведь по последнему слову, наверно, строили.
— В том-то и дело, что по последнему. — Снова сплюнул. Плевал он вообще убедительно.
Появилась Степановна. Увидела картошку у входа.
— Почему до сих пор на тележки не погружена? — обратилась к Петровичу.
Но он не удостоил ее ответом.
— Картошка грязная, — сказал, когда Степановна ушла. — А почему? Потому что мойки нет.
— Почему же ее не построили?
— Потому что тогда нужно и канализацию прокладывать. Ну это еще ладно, не построили — спросу нет. Но вот пять отопительных котлов построили. А в коровнике зимой пар стынет. Иней на стенах не сходит.