Надеяться, надеяться… Господи, да как же это? Почему именно с ее Дашкой? Только бы выжила! А остальное… Умственная отсталость, припадки, паралич? Никто не может сказать.
«Вылечу. Выхожу. Только бы жила…»
Неделю Дашка не приходила в сознание. Температура держалась под сорок. В конце недели на теле появилась сыпь.
— Скарлатина, — поставил диагноз лечащий врач, — только ее нам не хватало!
Их перевели в бокс, темное полуподвальное помещение.
К вечеру Дашке стало хуже: если прежде она стонала, теперь — издает только тихие хрипы. Ей плохо, очень плохо. «Она же умирает!» — поняла вдруг, холодея.
«Что делать? Что же делать? Что? — заметалась по боксу. — Как помочь?»
Бросилась в коридоры темной больницы. Взбежала по лестнице. «Главврач», — увидела табличку на двери. Без стука влетела в кабинет, где за столом сидела молодая красивая женщина.
— Вы ко мне?
— К главврачу. У меня… Там моя дочь… Она — умирает, — только и смогла произнести.
— Пойдемте.
Едва глянув на Дашку, главврач спросила:
— Зачем перевели ребенка в бокс? Скарлатина? Да у нее же сепсис! Хорошо, что застали, завтра могло быть поздно…
На тринадцатые сутки Дашка открыла глаза. Увидела мать, узнала и улыбнулась: «Ма-а!»
И вот тут Линка разревелась. Впервые за две недели.
А потом — три месяца лечения. Три месяца и девять дней — сто суток.
«Это расплата за Толика, за предательство! За мою собственную немощь, неспособность оттолкнуть его!» — Как часто повторяла эти слова Линка, вспоминая тот бестолковый, безвольный день. Свою тянущуюся к телефону руку…
И пронзительный, заставивший ее вздрогнуть звонок междугородной. В тот самый момент, когда она готова была забыть все — семью, дом, Дашку…
Да, расплата. Господи, но почему через Дашку? Она-то тут при чем?
Володя… Он, конечно, заслуживает большего. Может, она что недодает ему? Может, другая дала бы больше, полнее? И Линка присваивает то, что принадлежит не ей? Ведь другая… Нет, никакой другой! «Не хочу! Ни за что на свете. Я буду стараться. Сделаю все, что в моих силах. Только бы выздоровела Дашка…»
Дашка выздоровела, даже без последствий, о возможности которых предупреждали врачи. «Один случай на тысячу», — сказал, выписывая их, профессор.
— Ж-женщины, где вы? Ау! — позвал Володя с порога.
— Тише, Дашку разбудишь!
Он стоял, раскачиваясь у двери, забыв ее закрыть. Осенний ветер ворвался в дом, задувая сухие, пожухлые листья. Покосившийся деревянный сруб, который Линка упорно называла дачей, жалобно постанывал под могучими порывами. Этот дом они сняли у старушки, которая жила в Москве у дочери. Без элементарных удобств, зато дешево.
— А-у-у! — продолжает Володя, вторя протяжному завыванию ветра.
— Да тише ты! Дашка только что уснула, — втолковывала мужу, втаскивая его на кухню и стаскивая с него пальто. — Опять пил! Ты же помнишь, врач сказал, что Дашке нужна хорошая, спокойная обстановка. А ты…
— А что я? — не понижая голоса, запротестовал Володя. — Я пью, потому что у меня есть совесть.
— Выходит, я — бессовестная?
— Ты — женщина. Это другое…
Плотно прикрыла кухонную дверь, сняла с теплой печки кастрюлю с тушеной картошкой и грибами, поставила перед Володей полную тарелку:
— Ешь!
— Нет, ты понимаешь, какой подонок! — ругал он кого-то заплетающимся языком. — Заставил ждать, как последнего просителя! Друг, называется! — Володя громко захохотал, раскачиваясь на стуле. — Я же его туда сам п-перетащил, в тот распрекрасный Интурист. С моей подачи! Начальник, ты ж понимаешь!..
Линка плохо понимала, что он имел в виду, но в детали и подробности не вдавалась. Догадывалась только, что приятель, к которому Володя зашел посоветоваться насчет работы, продержал его целых полчаса у двери, хотя секретарь дважды докладывала. Да, Володе с работой решительно не везло.
Заплакала разбуженная шумом Дашка, и Линка пошла ее успокаивать.
А ночью, лежа рядом с Володей, слушала его жалобные, как у ребенка, всхлипы: «Ну как же ты могла? Как ты могла, Женя?»
— Ну и погодка! — возмущалась Екатерина Владимировна, входя в дом и развязывая мокрый платок. — Занесло же вас в такую даль! Два часа на электричке тряслась.
— Зато станция близко, — оправдывалась Линка, помогая ей раздеться.
— И дом на ладан дышит. Дача, называется!
— Зато дешево. И Дашка целый день на воздухе.
— Да, дыра отменная! И до соседей, в случае чего, не докричишься.
— Зато пивной ларек рядом, — невесело усмехнулась Линка, проводя тетку в комнату.