Старший смены ответил:
— Никак нет. Молчат.
— Значит, не время, — сказал майор и поспешил уйти, хотя, честно говоря, должен был остаться и ждать еще одного сеанса связи: надежда все еще теплилась.
Лебедев поехал в штаб армии, разбудил начальника разведотдела и доложил, что он думал и видел.
— Вы, конечно, понимаете, чем это пахнет? — спросил полковник Петров своим обычным, мягким, вкрадчивым баском.
— Разумеется. Поэтому и не дождался второго сеанса связи.
— Странно… Логичней было бы дождаться: все-таки какая-то надежда…
— Возможно. Но о результатах сеанса можно узнать по телефону. Последствия же провала нужно срочно ликвидировать.
Полковник походил по избе, потрогал зачем-то угол русской печи и решил:
— Нужно немедленно доложить командующему.
— Так точно.
— Докладывать будете вы.
— Есть.
Майор Лебедев представлял, что означает этот доклад. Он приготовился к худшему и не ждал поблажек. Сам он уже как бы отрешился от действительности, от самого себя, прежнего, и теперь жил чужими, точнее, общими интересами, для которых он, как таковой, не имел ни малейшего значения. Он выполнял свой офицерский долг. Может быть, последний, но все-таки долг.
Полковник опять походил по избе, спросил:
— Есть хотите?
— Нет. Пить.
— А я, представьте, как только неприятность, хочу есть. — Петров достал консервы, хлеб, открыл термос и поставил два стакана. — Пейте. И все-таки советую поесть.
Майор выпил теплого крепкого чая, потом, поколебавшись, налил второй стакан.
— Сядьте. Следующий сеанс в пять утра?
— Так точно.
— Сейчас четыре двадцать. Подождем докладывать командующему. Давайте подумаем, в чем наша ошибка.
— Думал. Все время думал. Найти не могу.
— Предположить, что кто-то из нас троих шпион, невозможно. Что кто-то проболтался — тоже. Значит, нужно искать утечку информации извне. Во-первых, Зюзин отбирал людей только из своего взвода, хотя об отборе знали все разведчики роты. Когда отбирают людей, опытные разведчики могут предположить, что задание сложное. Если они при этом знают, что на таком же задании уже сгорели три группы, вывод сделать нетрудно.
— Правильно. Но все три группы были из равных разведрот. Во всех трех ротах никто не знает, что они погибли. Наоборот, как было договорено, их осторожно информируют, что группы продолжают выполнять задание.
— Все равно нужно проверить этот канал. Во-вторых, штабные работники. О провале могли знать… — Полковник Петров перечислил всех, кто мог знать о провале. — Но они знают также и другое: больше разведгрупп через линию фронта засылать не будут. Пошлют воздухом. Такие группы действительно готовятся. Следовательно, о группе Зюзина они не знали, как вы не знали о десантных группах.
— Возможно, ненадежный человек был в самой группе Зюзина?
— Возможно. Контрразведчики высказывали сомнения насчет некоего Матюхина. Но и они не знали, для чего отобрана группа Зюзина и, значит, Матюхин. Остановимся на этом варианте: Матюхин или кто-то другой — ненадежен. Зюзин, по вашему докладу, тоже был обеспокоен и, стараясь — подчеркнем это «стараясь» — нарушить установленный срок, пошел в разведку как бы по наитию. Значит, даже если у него в группе был предатель, он не успел бы известить об этом противника, а тот — организовать засаду.
— Так точно. Но…
— Предатель мог сделать это по дороге? Не думаю. Сложно. Тем более вы сами докладываете, что видели свет фар до перехода. Кстати, раньше этого не было или мы не замечали. Во всяком случае, это настораживающий штрих. Противник овладевает приемами ночного боя и даже вносит кое-что новое — подсветку фарами. Однако для того, чтобы организовать такую подсветку, надо заранее продумать план, вывести в нужное место технику и людей. Значит, ждать нашу группу именно в этом месте. — Полковник сделал паузу, вздохнул. — Таким образом, получается заколдованный круг: все замыкается на нас троих.
— Считаю необходимым напомнить, что по маршруту группы Зюзина наши люди уже проходили.
— Да. Но те, первые группы, шли иной, чем Зюзин, дорогой.
— Так точно.
— А результат тот же.
— Кроме автомобильных фар.
— Правильно… Недавно мы с начальником контрразведки и его заместителем специально занялись рассмотрением причин предыдущих провалов и пришли к выводу: информация могла просачиваться только от нас. Впрочем, контрразведчик не знал о группе Зюзина. Сегодня он может сказать, что мы поступили неправильно, не поставив его в известность.