Костик съездил на проспект Металлистов, где Лысенко был прописан, и пообщался с его матушкой. Выяснилось, что в ночь на семнадцатое Толик домой явился под утро, но, что странно и вопреки обыкновению, трезвый. Он долго сидел в ванной и, что уж совсем невероятно, сам выстирал всю свою одежду. Какую одежду? Черные джинсы, свитер, белье. Да, и куртку — темно-синюю, с капюшоном. Весь порошок извел.
Насчет девушек мать Лысенко ничего определенного сказать не могла. Были какие-то подружки, так, ничего серьезного. Некоторых она даже видела, но Колычеву по фотографии не узнала.
— Ты знаешь, Вань, — оживленно рассказывал Костик, — она с такой радостью его сдала! Где бывает, когда приходит. Как в эту «Альгамбру» чертову проехать, разве что чертеж не нарисовала. Единственный сыночек, чадушко, но достал, похоже, дальше некуда. Думаю, она спит и видит, как бы его снова усадили. Потом-то, конечно, будет плакать, писать в колонию письма, носки вязать, но это потом.
В этой «развлекушке», как выяснилось, Толик проводил большую часть дня. Играл в бильярд на деньги, причем играл мастерски, чем зарабатывал «на сигареты». «На жизнь» он зарабатывал как-то иначе, но явно не в фитнесс-клубе, где числился сторожем и иногда появлялся покачаться. В этот самый клуб, кстати, ходила и Колычева.
— Вот его тачка, — кивнул Костик на серый «Форд». — Значит, он здесь.
Они вошли в полутемный вестибюль и остановились, оглушенные грохотом и выстрелами: стайка чумовых подростков оживленно атаковала игровые автоматы. Дюжий детина в камуфляже почему-то песчаного оттенка посмотрел на них настороженно, но не шевельнулся. Центр открылся недавно и был еще демократичен, не дойдя пока до той грани, за которой подобные заведения или превращаются в закрытые клубы, или тихо умирают.
— Скажите, пожалуйста… — Иван повернулся к охраннику, но Костя его опередил.
— Эй, где тут бильярд? — нагло спросил он, цыкнув зубом.
— Вот туда, пожалуйста, за угол, — с подобострастным полупоклоном поспешно ответил парень.
— Видал? — подмигнул Костик.
В бильярдной было темно и накурено. Лампы горели над столами, да тускло светился бар в углу. Из невидимых динамиков нудно долбил на одной ноте какой-то бесконечный рэп. Сочно щелкали шары, ударяясь о борта, кто-то матерился с досады. Окон в помещении не было, но Ивану показалось, что они есть и за ними идет такой же серый и бесконечный, как и музыка, дождь.
Они подошли к бару. Бармен, худой светловолосый парень, поправил белую в черный горошек бабочку и посмотрел вопросительно.
— Толик здесь? — вполголоса спросил Иван.
— Пианист?
— Почему пианист? — удивился Костик.
— Ну, не знаю. Если вам нужен Пианист, то он здесь, за последним столом. А если кто другой, то не знаю.
Кличка так не вязалась с качком Толиком, что Иван засомневался, но, присмотревшись, увидел в круге света быкообразный силуэт.
— Да, — шепнул Костик, — за таким надо отряд СОБРа посылать на танке, а не нас двоих на твоей тележке. Ты хоть ствол взял?
— А то! Не бойся, справимся.
Лавируя между столами и натыкаясь на невидимые в полумраке недовольные фигуры, они подобрались к крайнему столу. Лысенко стоял к ним боком, разглядывая кий. Его партнер уныло копался в бумажнике.
— Анатолий Лысенко? — спросил Иван, доставая корочки. — Уголовный розыск. Вам придется проехать с нами.
Толик замер. Его обезьянья челюсть недоуменно отвисла.
— Зачем? — наконец выдавил он.
— Надо выяснить кой-какие обстоятельства. Пройдемте, — Костя взял его за локоть.
Услышав волшебное слово «пройдемте», Толик стряхнул с себя оцепенение, а заодно и Костика. Взревев, он опрокинул стол — Иван еле успел отскочить — и бросился в темный угол за баром.
— Стой! — Иван выхватил из кобуры «ПМ», но тут раздались выстрелы.
Невидимый в темноте народ загомонил, завизжала женщина, что-то упало и разбилось. Нырнув за перевернутый стол, Иван оглянулся и увидел, что Костик сидит на полу, привалившись к барной стойке, прижав руку к плечу, а сквозь его пальцы течет кровь.
— Гад! Пальто испортил, — пытаясь усмехнуться, простонал Костик. — Вань, со мной ничего, бери его.
— Звони в «Скорую» и в милицию, живо! — крикнул Иван бармену, присевшему за стойку.
К досаде Ивана, середина бильярдной была хоть и плохо, но все же освещена и Толик видел его из своего угла, а вот он Толика — нет.
— Включи свет!
Бармен, прижимая к уху трубку, на карачках пополз к выключателю. Иван выглянул из своего укрытия и тут же нырнул обратно: снова загремели выстрелы. Если бы хоть знать, что там у него и когда патроны кончатся!