— Ага, а кто б еще пришел паутину смести и потолок побелить!
Ответить Зотову помешал телефонный звонок. Он снял трубку и тут же протянул Ивану:
— Следователь твой тебя хочет.
— Логунов, — Иван дотянулся до трубки.
Хомутов, поминутно «экая» и повторяя «это самое», поведал, что у него только что была Наталья Фролова, соседка Ремизовой, и что все по нулям. Девчонки хоть и жили вместе, но в жизнь друг друга особо не вникали, так что ничего полезного узнать не удалось.
С Валевского Хомутов взял пока подписку о невыезде. Алиби у него нашлось, но уж больно хиленькое: был в кино, и даже билет с оторванным контролем имеется, но ни кассир, ни контролер его не вспомнили, выйти после начала сеанса и доехать до проспекта Просвещения он вполне успевал. Что касается предыдущих убийств, он вообще не помнил, где был и что делал. Знакомство с Колычевой и Литвиновой категорически отрицал, что еще предстояло проверить. Ко всему прочему, Валевский горько плакал, бил себя кулаками в грудь и утверждал, что Ремизову страстно любил — и это неприятно напомнило Ивану о Самохвалове. Что же касается знакомых Литвиновой, связанных с медициной, Хомутов сказал, что об этом можно не беспокоиться: все чисто.
В свою очередь Иван рассказал Хомутову о беседе с Китаевым.
— Значит, это самое, маньяк. А зачем, по-твоему, она вообще в тот дом пошла? — спросил Хомутов.
— Да мало ли! Могла, например, подъездом ошибиться. Там указателей квартир нет, а подъездов много. В принципе можно проверить, хотя это и муторно. А могла идти зачем-то к людям, которые ее не знали и не ждали. Разве так не бывает?
Хомутов согласился, что бывает.
— В конце концов, — Иван начал злиться, от утреннего благодушия не осталось и следа, — у нее в этом доме мог жить любовник, который, узнав о смерти подружки, взял и затихарился.
— А не многовато у нас получается тайных любовников? — хмыкнул Максим и повесил трубку.
Иван зашипел, как паровой утюг. Следователь раздражал его все больше и больше. До этого они работали вместе по двум делам, когда Хомутов еще только осваивался в роли следователя. Он и тогда уже был противным, но, по крайней мере, признавал опыт Ивана и не лез на рожон. А теперь вот осмелел. И обнаглел. Хотя ни ума, ни профессиональных навыков не нажил. К тому же Максим, похоже, был энергетическим вампиром. Не один человек жаловался, что после общения с ним начинает болеть голова и скачет давление. Разговаривая с Хомутовым, Иван обычно старался представить, что стоит за стеной льющейся воды, а еще складывал в кармане фигу и мысленно посылал его по известному адресу.
Иван принципиально решил сегодня маньяком больше не заниматься. И других забот полно. Он подшил в папки несколько бумажек и принялся сочинять «донесения агентов» по заказным делам, предназначенные свидетельствовать о том, что следствие все-таки ведется, хотя всем давно уже было ясно: вестись оно будет до скончания века.
Сочинение липовых доносов так увлекло, что Иван даже не услышал телефонного звонка.
— Вань, тебя опять твой ненаглядный. Соскучился! — Алексей точно скопировал злорадную ухмылку, которой его приветствовал Иван, войдя в прокуренный кабинет.
Тяжело вздохнув, тот взял трубку.
— Это я опять. Вань, тут у нас, э-э-э… свидетель объявился. Сам. Бывают в жизни чудеса!
— Ужа ужалила оса, — Иван машинально продекламировал детский стишок. — Свидетель чего?
— Ну, не совсем свидетель… Там, это самое, на Кузнецовской, на первом этаже мужик живет, он сам ничего не видел, а вот жена видела. Говорит, э-э-э… в начале четвертого утра из подъезда вышел мужчина.
— А что ж она сразу не сказала?
— А ее тогда дома не было. Она дежурной в метро работает, в полпятого уже ушла. Ну, и лифтом, разумеется, не пользовалась. А на работе — сердечный приступ, э-э-э… отвезли в больницу. Она и видела-то его только потому, что ей уже ночью плохо было, выходила, это самое, на кухню лекарство пить. Муж ей только сейчас рассказал, что в их подъезде случилось, не хотел волновать. Она про мужика и вспомнила. А муж мой телефон, это самое, как-то узнал и позвонил. Вань, съездишь к ней?
— Съезжу, — ответил Иван, прощаясь со своим намерением не заниматься сегодня больше этим делом. — Куда?
— В Мечниковскую, э-э-э… кардиология.
— А что так? Это же другой конец города!
— Да кто их знает. Сейчас, кажется, везут не туда, где ближе, а туда, э-э-э… где места есть.
Иван вышел на улицу и остановился, размышляя о дальнейших действиях. Хомутов сказал, что до четырех часов в больнице тихий час. Можно было бы, конечно, помахать удостоверением и нарваться на скандал, но не хотелось.