Иван поинтересовался у выходящей из палаты сестры, где кровать Кирсановой, и подошел к худенькой пожилой женщине в байковом халате, которая сидела, накинув на колени плед, и вязала крючком что-то белоснежное, кружевное.
— Елизавета Андреевна? Здравствуйте, я из милиции. Моя фамилия Логунов.
Иван положил на тумбочку большое краснощекое яблоко. Он с детства привык, что в больницу идти с пустыми руками не стоит, пусть даже к незнакомому человеку. Когда болеешь, все воспринимается совсем по-другому. Любой посетитель — дорогой гость, а самый пустяковый гостинец не просто подарок, а драгоценный дар, потому как знак внимания.
— Ну что вы, спасибо большое! — женщина порозовела от удовольствия. — Не стоило. Садитесь, пожалуйста.
Иван поискал стул, не нашел и присел на край кровати.
— Елизавета Андреевна, ваш муж сообщил нам, что в ночь на семнадцатое февраля вы видели мужчину, который выходил из вашего подъезда.
— Да. Я не знала, что произошло. Вася — это мой муж, он только вчера мне сказал. Не хотел волновать.
— Расскажите, пожалуйста.
Кирсанова убрала в тумбочку вязание, которое до сих пор держала на коленях, сложила пальцы в замок и слегка нахмурилась, вспоминая. Иван тем временем положил блокнот на колени и вытащил ручку.
— Вы знаете, я полночи сегодня не могла уснуть, все думала об этом. Какой все-таки ужас! Живет-живет человек рядом, а потом раз — и нет его. Будто и не было… Я девушку эту, Марину, совсем не знала. Видела, конечно, часто. И одну, и с мужчинами. Но даже не разговаривала с ней ни разу. Сейчас ведь с соседями по дому мало кто общается. Разве что бабки-дедки. Или детки. Ну, или кто на одной площадке живет, да и то не всегда. Каждый в своей норке, — Елизавета Андреевна тяжело вздохнула. — Голубчик, вы не возражаете, если я прилягу? Что-то не по себе стало.
— Конечно, Елизавета Андреевна. Может, сестру позвать, если вам плохо? Или в другой раз зайти?
Иван, чувствуя себя последней свиньей, мысленно взмолился, чтобы она разрешила ему остаться.
— Нет, нет, ничего страшного. Это погода просто меняется все время. Не беспокойтесь, — женщина слабо улыбнулась. — К тому же вам ведь надо преступника искать, столько времени уже прошло. А вдруг он что-нибудь еще натворит!
— Да уже натворил… А может, и еще натворит. Одна женщина видела его, но приметы… В общем, ничего конкретного. Она его плохо разглядела.
— Но я, к сожалению, его тоже не слишком хорошо видела, — голос Кирсановой звучал виновато и с сожалением. — Проснулась около трех. Кошмар приснился. Сердце колотится, ноет. Полежала минут пять, думала, пройдет. Потом встала, вышла на кухню, корвалола накапала, посидела немного. Хотела уже идти спать. Ну, не спать, полежать хотя бы. Я ведь в метро работаю, в четыре уже приходится вставать, чтобы на «подкидыш» не опоздать.
— Не тяжело? Я бы не смог!
— Да привыкла уже. Я вообще жаворонок, даже в выходные рано встаю. Не в четыре, конечно, но в семь уже на ногах.
— Извините, я вас перебил. Вы хотели уйти из кухни — и что?
— Решила форточку открыть — душно стало. Подошла к окну, смотрю: из подъезда вышел мужчина, дверь хлопнула. Постоял немного и пошел, медленно так. Среднего роста, худощавый. Черная длинная куртка, брюки черные. На голове шапочка темная, кажется, тоже черная. Лет двадцать пять, не старше. Но и не моложе двадцати — двадцати двух.
— Так точно можете определить? — удивился Иван. Ему это показалось маловероятным. Конечно, старика от юноши он и сам отличил бы: по походке, по осанке, но не так же, тут специалистом надо быть. Да еще темно, угол зрения неудобный, и видела она его всего несколько секунд. Нет, не может быть, сочиняет бабулька.
— Конечно, могу, — ответила Кирсанова. — Я ведь бывшая балерина. А потом много лет в театральном училище преподавала сценическое движение. Я вам по походке, по моторике всю характеристику дам, не хуже эксперта.
— Здорово! А как же это вас, извините за бестактность, в метро занесло?
В этот момент дверь палаты открылась, и к кровати бодрой рысцой подбежал пожилой мужчина, похожий на колобок — круглый, лысый и румяный. Пегие кустистые брови в стиле дорогого Леонида Ильича на лишенном прочей растительности лице выглядели комично.
— Как ты, мамулечка? — Мужчина звучно чмокнул Кирсанову в щеку. — А это кто? — брови настороженно сомкнулись на переносице.
— Следователь, — тихо ответила Кирсанова. — А это мой муж, Василий Олегович.