— Ну и как тебя подстричь: под горшок или под сэссон? — весело поинтересовалась девушка.
— Ленка! Неужели ты? — изумился Иван.
Класса до четвертого мама сама стригла его, всячески экспериментируя. Над результатами этих экспериментов рыдал от смеха весь класс. В конце концов Иван демонстративно обкорнался портновскими ножницами и после этого уже начал ходить в парикмахерскую — сам.
Леночка была парикмахером неплохим, и он ходил к ней стричься с удовольствием. Зато к неудовольствию Гали, которая каждый раз ворчала: «Опять ходил к своей рыжей!»
Иван стряхнул свои горестные мысли, как клочки состриженных волос, и хотел ответить что-то шутливое, как вдруг увидел в зеркале выходящую из дамского зала высокую блондинку в ярко-зеленом коротком платье. Девица звучно вколачивала в пол каблуки, манерно покачивая бедрами. С диванчика в вестибюле поднялся худощавый темноволосый мужчина ростом ей по ухо.
— Лен, извини, я сейчас!
Иван вскочил, сорвал с себя дурацкий фартук — или что там повязывают вокруг шеи — и бросился к выходу, за блондинкой, даже не подумав о том, что ей сейчас скажет.
— Девушка! — крикнул он.
Блондинка повернулась и вскинула выщипанные брови. Кроме роста и цвета волос, с Ладой Литвиновой и Мариной в ней не было ничего общего.
— Извините, — сконфуженно пробормотал Иван, — обознался.
Девица презрительно фыркнула. Ее кавалер смерил его вызывающим взглядом. Обозвав себя идиотом, Иван вернулся в кресло. Все кругом смотрели на него, как на бегемота в зоопарке. Леночка хихикнула.
— Бывает, — сказала она.
«Бывает… — повторил про себя Иван. — Бывает… Черт! А ведь и правда может быть!»
Хомутов вяло сказал: «Валяй», будто заранее открестился от этой идеи. Инициатива наказуема чем? Правильно, исполнением. Впрочем, если это поможет закрыть Малахова, то пожалуйста! Действуй, Ваня!
Бобров только кивнул и вытащил свой разбухший от телефонов и адресов талмуд. На следующий день появился Марк Абрамович, крохотный старичок в бифокальных очках. Сквозь желтоватый венчик его редких волос просвечивал шишковатый череп. Маленькие ручки в старческих пятнах напоминали птичьи лапы. Слушая собеседника, Марк Абрамович комично поджимал губы и наклонял голову в сторону, как старый попугай. Откуда он взялся, Бобров не сказал, а Иван не спросил. С «Ленфильма», наверно. А может, от соседей, из ФСБ.
Вместе с начальником старичок отправился в кадры, где прошерстил личные дела всего женского штата и выбрал двоих, причем одну сразу же отверг по причине маленького роста и изрядной полноты.
Когда Иван посмотрел на вторую, лейтенанта Иру Зорину, то только пожал плечами: Зорина была похожа на Литвинову и прочих не больше, чем та девица из парикмахерской.
— Да что б вы понимали! — сердито махнул рукой Марк Абрамович. — Мне глубоко безразлично, что у нее за лицо. Главное, чтобы под лицом был подходящий череп. А он таки у нее есть. Все остальное нарисуем и прилепим. К тому же ведь вам не точный двойник нужен, я правильно вас понял?
Ирина от «спецзадания» была явно не в восторге. В управлении она работала всего полгода, была экономистом и абсолютно не считала себя обязанной тесно общаться с возможным маньяком, а тем более изображать приманку.
— Да вы что? — говорила она, испуганно вытаращив глаза. — Я даже от физкультуры была освобождена, и в школе, и в институте. Он меня убьет — и все! Ну нет, извините! Если надо уволиться, то я уволюсь.
Уговоры и попытки достучаться до сознательности не помогали.
— Мы на минуточку, — сказал Бобров и, обняв Ирину за плечи, увел ее в свой кабинет.
Минут через десять порозовевшая Зорина, смущенно улыбаясь, вышла и сказала, что согласна, но только если ее будут усиленно страховать.
— Ну разумеется! — ответил Иван и, подойдя к Боброву тихонько поинтересовался, как это ему удалось ее уговорить.
— Ну что ж я, не мужчина разве? — улыбнулся Бобер и подмигнул Ирине. — Учитесь, пацаны, как надо с женщинами обращаться.
Один из кабинетов спешно переоборудовали под гримерную. Марк Абрамович придирчиво критиковал зеркала, лампы, стулья. Наконец он остался удовлетворен и начал вынимать из огромной черной сумки всевозможные баночки, коробочки и кисточки. Рядом с зеркалом он поставил спешно изготовленные большие фотографии Литвиновой, Колычевой и Ремизовой.
Иван несколько раз видел что-то подобное в кино, а на деле сталкиваться с таким не приходилось. Когда через час с лишним все было готово, ему стало не по себе, словно он увидел привидение. Ирина смотрела на себя в зеркало с отвращением.