Джоан спросила:
– Но кого же видела Агнес? Вы знаете это?
– Нет, не знаю. Могу только догадываться и думаю, что она не видела никого.
– Так что, все это было просто ошибкой?
– Нет, нет, милая моя. Я хочу сказать, что она все время стояла у окошка и ждала, когда же придет ее возлюбленный, и.., и буквально ничего не видела. Это значит: никто, совсем никто не подходил к дому – ни почтальон, ни кто – либо другой. Она была не слишком сообразительна, и прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что это очень странно – ведь в это самое время миссис Симмингтон должна была получить анонимное письмо.
– А она получила его? – спросил я взволнованно.
– Конечно, нет! Я же сказала, что и это преступление было совсем простым! Уходя из дому, Симмингтон заменил цианистым калием успокаивающие порошки, которые она принимала после обеда. Все, что оставалось сделать Симмингтону, это прийти домой чуть раньше или одновременно с Элси Холланд, позвать жену и, когда она не ответит, пойти наверх в ее комнату, бросить цианистого калия в стакан с чистой водой, которой она запивала порошки, потом швырнуть скомканное письмо к каминной решетке и положить куда-нибудь клочок бумаги, на котором миссис Симмингтон написала: Больше не могу…
Мисс Марпл повернулась ко мне:
– И здесь вы тоже были совершенно правы, мистер Бертон. «Клочок бумаги» – тут что-то было не так. Самоубийцы не пишут прощальных писем на клочках бумаги. Они берут лист почтовой бумаги, а часто и конверт. Да, тут что-то было неладно, и вы это поняли.
– Вы слишком высокого мнения обо мне, – ответил я. – Ничего я не понял.
– Поняли, взаправду поняли, мистер Бертон. Разве иначе записка, которую мисс Джоан нацарапала в блокноте у телефона, привлекла бы настолько ваше внимание?
Я медленно повторил:
– Больше не могу ждать. Если позвонит…
– Ну конечно же.
– Больше не могу!
Мисс Марпл широко улыбнулась мне.
– Вот именно. Симмингтон нашел какую-то записку, написанную в том же духе, и понял, что это удобный для него случай. Он спрятал обрывок с этими тремя словами, а когда пришло время, у него в руках было «прощальное письмо», написанное действительно рукою миссис Симмингтон.
– Ну, а еще чем он отличился? – спросил я. Мисс Марпл прищурившись посмотрела на меня.
– Знаете, это ведь вы навели меня на след. Вы собрали для меня все факты, как на тарелочке, и в том числе самый главный из них: что Элси Холланд не получила ни одной анонимки.
– Я-то сам вчера вечером думал, что она и есть автор этих анонимок – потому и не получила ни одной.
– Ох, ну что вы, это уж нет… Человек, пишущий анонимки, почти всегда посылает их самому себе. Это представляет одну из составных частей всей его игры. Нет, ваши слова заинтересовали меня совсем по другой причине. Понимаете, любовь к Элси была единственным слабым местом Симмингтона. Он не мог заставить себя написать непристойное письмо девушке, которую любил. Это неожиданная и любопытная черта его характера – в определенном смысле она делает ему честь – но он выдал себя этим.
– И Агнес он убил? – спросила Джоан. – Это ведь было совершенно лишним!
– Может быть, и так, но вы ведь, дорогая моя девочка, никого не убивали и не отдаете себе отчета в том, что этот человек просто не был способен уже логически мыслить и все казалось ему подозрительным. Несомненно, он слышал, как девушка звонила мисс Партридж и сказала, что со времени смерти миссис Симмингтон ее что-то тревожит, есть что-то, чего она не может понять. Симмингтон не мог рисковать – эта глупая, наивная служанка что-то видела, что-то знает.
– Но ведь он после обеда был, как будто, все время в конторе?
– Я думаю, что он убил ее еще прежде, чем уйти туда. Мисс Холланд была в столовой или на кухне. Симмингтон вышел в холл, отворил и снова закрыл, будто бы уходя, дверь дома, а потом спрятался в стенном шкафу. Когда в доме не осталось уже никого, кроме Агнес, он, наверное, позвонил, снова проскользнул в шкаф, а потом вышел, очутившись у нее за спиной, и ударил ее, когда она отпирала дверь. Затем он запихнул ее труп в чулан, поспешил в контору и пришел туда только чуть позже обычного – вряд ли кто-нибудь вообще это заметил. Видите ли, никто не подозревал мужчин.
– Гнусное животное, – сказала миссис Калтроп.
– И вам не жаль его, миссис Калтроп? – спросил я.
– Ничуть. А что?
– Да так – просто рад это слышать.
Джоан проговорила:
– Но как во все это вмешалась Эме Гриффит? Я знаю, что полиция нашла тот пестик из кабинета Оуэна.., и вертел тоже. Для мужчины не так просто снова вернуть такую вещь в кухонный шкаф. И догадайтесь, где все это было Мне об этом сказал Нэш, я его встретила как раз по дороге сюда. В одной из старых, заплесневевших папок в конторе Симмингтона. В деле о наследстве сэра Джаспера Харрингтон – Веста.
– Бедный Джаспер, – вздохнула миссис Калтроп. – Это был мой двоюродный брат. Такой милый старый холостяк. Его бы удар хватил!
– А не было безумием оставлять эти вещи у себя? – спросил я.
– Еще большим безумием было бы пытаться где-нибудь выбросить их, – возразила миссис Калтроп. – Симмингтона ведь никто не подозревал.
– Он и не ударял ее пестиком, – сказала Джоан. – Там оказалась еще и гиря от часов со следами волос и крови. Пестик он украл, скорее всего, в тот самый день, когда была арестована Эме и когда он спрятал вырезанные страницы у них в доме. Но тут я возвращаюсь к первоначальному вопросу. Как оказалась замешанной во все это Эме Гриффит? Полицейские ведь собственными глазами видели, как она писала это письмо.
– Разумеется, – согласилась мисс Марпл. – Последнее письмо написала она.