Я убрала дневник в сторону, чувствуя, как жизнь снова наваливается на меня. Спасибо маме, которая при моём переезде отдала мне этот дневник. В четырнадцать я потеряла его, а в пятнадцать нашла, потом снова потеряла и в восемнадцать мать отдала его с гадкой улыбочкой. Типа: «Я отдаю его тебе, но знай, что я зазубрила его от корки до корки».
Правда, без дневника я бы снова стала другой. Той, какой была до знакомства с Саммер. Только она помогает мне быть тем, кого любят и уважают. Если бы не она, я бы и сейчас психовала в универе, дома, у друзей. Но Саммер говорила мне, что люди не поймут меня — истеричку. И да, наверное, она была права.
Как всегда.
Я поднялась и почувствовала, как тяжело на душе. Гарольд изменил мне, изменил! А я ведь верила ему, отдала свою жизнь, свою честь, свою душу, а он втоптал всё это в грязь. Ублюдок!
Я прикоснулась к своему лицу и почувствовала капельку на подушечке пальца. Потекла тушь и смешалась вместе со слезами. Размазанные чёрные полосы придавали моему лицу наверняка более несчастный вид.
Чувства душили меня и совсем скоро я не смогла с ними совладеть. Я кинулась в ванную и с остервенением стала тереть своё лицо, желая избавиться от проклятой туши, которую подарил мне Гарольд на восьмое марта. Я же обещала себе, клялась, что парни — это просто спутники и, если они уйдут, то пусть, чёрт с ними. Так почему же на душе так тяжело и в животе стягивается тугой узел?
Колени мои подогнулись и я опустилась на пол, заревев навзрыд. Голос мой был ужасно громким, но вода, бегущая из крана, заглушала его.
Мне было наплевать на то, что моё лицо в мыле, что от этого щиплет глаза. Было так больно и сердце разрывали на части невидимые руки. Давно не было так чертовски херово! Давно я не помышляла о самоубийстве так страстно, как сейчас.
А что? Это было бы лучшим выходом из ситуации. Смерь — конец боли и неудачам. Но я прекрасно помню, как Саммер говорила, что самоубийство — удел слабых. Ты можешь уйти из жизни и избавиться от страданий, но вернуться ты никогда не сможешь, а те, кто будут оплакивать тебя — забудут. Причём настолько быстро, насколько тебе и не снилось.
Поэтому я ревела в голос, сильно сжимая края раковины, трясла головой, пытаясь избавиться от мыла в уголках глаз, и думала о том, как бы теперь очиститься.
Ведь он забрал мою невинность, обещая, что всё будет хорошо, что дальше будет только лучше. И что я вижу спустя две недели? Гарольд и Руфь прижимаются к друг другу прямо посреди улицы.
Ну почему жизнь такая жестокая? Разве я достойна этого? Разве я настолько виновата перед Богом, что должна унижаться так, плача под раковиной, с мыльным лицом и опухшими глазами?
Нет, я должна подняться и успокоиться. Пускай они делают, что хотят. Я и одна справлюсь. Какая разница, что Гарольд забрал мою честь и теперь трётся с Руфью?
Вспомнив их, стоящих рядом друг с другом, я снова заревела, но теперь менее активно. Боль сходила на нет, медленно, но сходила вместе с истерикой.
Минут через десять я приняла ванну со всякой расслабляющей солью, но ничего не помогло почувствовать себя лучше. Я всё также была растоптана морально, хоть и подбадривала себя пустыми словами.
После ванны я одела махровый халатик и пошла в кухню. В холодильнике не было ничего, что заставило бы меня хотеть есть, поэтому я вернулась в спальню. Возможно, лучшим вариантом был бы сон, но он не шёл и, наверное, это меньшее, чем я хотела бы заняться.
Именно поэтому я села на диван и взяла в руки дневник, который одиноко лежал себе у подушки, открытый там, где я закончила читать.
Дел-то у меня не было. Можно, конечно, прибраться, чем я часто занималась, но ни настроения, ни желания не было.
Дневник — это последнее, что осталось у меня из прошлого. Воспоминания меркнут, а писанина остаётся, и это греет душу.
Следующим днём было восьмое июня.
6.
Мы с Саммер не созванивались вчера. Наверное, я всё ещё злюсь на неё, но она была права насчёт меня. Почему я так взорвалась, когда она назвала меня брюзгой? Наверное, я никогда таковой себя не считала, а тут она вдруг открыла мне правду. Это обидело меня и заставило считать себя глупой, мерзкой, неправильной.