Оказывается, солдату положено спать восемь часов в сутки. А Жека и не знал. Алёша уходит.
— На учебную полосу марш! — командует Костя.
Солдаты выбегают из сушилки. Жека пристраивается возле дежурного.
— Юра, — озабоченно спрашивает он, — а Дик не промокнет?
— Чего ему сделается? — отвечает Юра. — Спит небось. Под дождик всем хорошо спится.
«И правда, — думает Жека. — Вот и Алёша, наверное, спит крепко-крепко». Ещё бы! Ночью на посту наблюдения дежурил, а потом вот машина испортилась, пришлось её ремонтировать. Зато теперь Алёша будет спать свои законные восемь часов. И Жека рад за Алёшу.
— Юр, а ты любишь спать? — спрашивает Жека.
— Спать? — Юра не успевает ответить. Над заставой громко ревёт сирена.
Тревога!
Тревога!
Тревога!
Жека даже не успел натянуть свою куртку, как застава наполняется грохотом бегущих ног. С хозяйственного двора, с учебной полосы — отовсюду мчатся солдаты. Вот из спальни выскочил Алёша, так и не доспавший свои восемь часов. Из кухни бежит повар Гена. Он уже не в белом колпаке и не в белом халате, а, как и все остальные, в форме. Дежурный уже открыл комнату, в которой хранится оружие. И последнее, что видит Жека, — это как солдаты расхватывают автоматы. А Жека, набросив незастёгнутую куртку, бежит домой — к маме. Таков приказ отца. Если на заставе тревога, Жека должен быть возле мамы. Граница есть граница. Нельзя же в минуту опасности оставлять женщину одну.
Мама вышла на крыльцо и стоит рядом с Жекой. Им видно, что солдаты уже в полном боевом снаряжении выстроились строем у здания заставы. А отец, взглянув на часы, обходит строй, внимательно осматривая каждого солдата — и как одет, и в порядке ли оружие. Вот он остановился возле Алёши, вот возле Володи, вот возле Гены… А дождь всё льёт и льёт, но кто же будет теперь обращать на него внимание, если прозвучала тревога?
Отец что-то говорит солдатам, и они расходятся. Понятно: тревога была учебной. После неё отец соберёт солдат и о каждом скажет, что тот сделал верно, а что — неправильно. Кто успел встать в строй вовремя, кто опоздал на полминуты или даже на целую минуту. Одна минута! Всего одна минута! Такая малость! Стоит ли про неё говорить? Но так могут думать люди, которые не знают солдатской жизни, и особенно жизни пограничников.
Чудо-юдо рыба-кит
Жека, как всегда, с утра заглянул на заставу. Дежурный Алёша, не отрываясь от телефонной трубки, кивнул Жеке, а потом прикрыл трубку и почти что шёпотом сказал:
— Беги на хозяйственный двор!
— А что там? — так же шёпотом спросил Жека.
— Чудо-юдо рыба-кит, — ответил Алёша и заговорил по телефону.
Жека побежал на хозяйственный двор. Сначала он ничего особенного не увидел. Во дворе пусто. Что тут интересного? Вдруг из сарая вышел Женя:
— Привет, тёзка! — Поставил возле стены лопату и поманил Жеку в скрытый кустами тихий уголок.
Жека двинулся за ним и вдруг увидел в щель между кустами два огромных глаза. Они смотрели доверчиво и печально.
— Ой, кто это? — спросил Жека тихим голосом, чтобы не испугать печального незнакомца.
— Чудо-юдо рыба-кит, — ответил Женя и добавил: — Нерпёнок. Совсем ещё маленький.
— А откуда он тут? — Жека спрашивал, а сам продолжал разглядывать нерпёнка.
— Мы с Володей сегодня шли береговым дозором, проходили по скалам, где у нерп лежбище. Нерпы, видимо, испугались и попрыгали в воду, а этот остался. Мы поглядели, а у него на боку рана. Наверное, волной об острый камень шарахнуло. Вот он и не мог уплыть. Лежит и смотрит на нас. Да так жалобно.
— И вы его притащили?
— Ты что, службы не знаешь! Ведь мы в наряде были. Когда вернулись, доложили всё, как положено, и попросили у начальника заставы разрешения сходить за ним.
— И он разрешил?
— Разрешил.
Жека слушает и думает об отце — какой он добрый. Ведь если бы этого раненого нерпёнка оставили там одного на скалах, он мог бы погибнуть.
— Так вы что, опять к скалам ходили? — спрашивает Жека.
— А как же! Оно, конечно, неблизкий путь — за семь вёрст киселя хлебать. Но ничего. Взяли брезент и так на брезенте и принесли.
— А как его зовут? — спрашивает Жека.
— Не знаю, как его мама нерпа звала, — смеётся Женя.
— А пусть он будет Малыш? Ладно? — сказал Жека.
— Малыш так Малыш, — согласился Женя и добавил: — Может, подлечим его. Володя ему рану какой-то лошадиной мазью смазал. Только вот беда: как его кормить, не придумаем. Он, видно, ещё мать сосал. Мы тут попробовали молока дать из миски, а он не пьёт.