— Мне знакома эта корона, — ответил король. — Та, что носила ее, была достойной правительницей. Она тоже была готова биться до конца. Оборотни честны и всегда держат слово — я знаю это. Но смертные не такие. Я не знаю ни одного человека достойного доверия и уважения.
— Неужели? — Процедила Юнона, вскидывая голову. — А как же Томас Лортон? Даири? Сир Калестан?
Девушка сжала кулаки, а чужая память подбрасывала картинку за картинкой, захлестывая и поглощая.
Молодой парень, смеющийся у костра — и он же со стрелой в горле…
Пожилая целительница, уставившаяся в небо невидящими глазами…
Мужчина, спорящий на каждом совете до хрипоты, и прорубающийся с подкреплением к взятому в кольцо отряду. Та операция оказалась до него последней…
Имена. Лица. Жизни. Как бы не хранили вечноживущие память о былом, но именно люди с их короткими, но такими яркими судьбами составляли основу Сопротивления. Они гибли тысячами, но на место каждого погибшего вставали новые.
Имена, каждое как хлесткая пощечина. Такие разные и часто совсем не героические. Трусы, находящие в себе силы для первого — и часто последнего в этой жизни — подвига. Слабаки, поднимающие оружие, чтобы уберечь тех, кто оказался беззащитен перед лицом надвигающейся угрозы. Лжецы, рискующие жизнью, чтобы собрать информацию о позициях противника. Война выворачивала их, срывала наносное, заставляла сделать один-единственный выбор — и, сделав, следовать ему до последнего вздоха.
Лица и судьбы оживали перед внутренним взглядом Юноны; то, от чего Киэ'Ланарт упорно ее ограждала, прорывалось теперь наружу горечью и негодованием.
— Арни, лорд Вардак, Мират Сорский. Как вы можете так говорить, как смеете оскорблять их память?!
Юни опомнилась, только когда поперхнулась застрявшим в горле сухим воздухом. С удивлением она осознала, что в грудь ей упирается древко посоха, а путь к трону преграждают два эльфа — в запале девушка подошла слишком близко.
Зато взгляд в глаза Тиринатиса показал: эти удары достигли цели.
— Милосердный сохранит мир; жесткий кормит злобу адских псов, — устало произнесла Юни, отступая на пару шагов в напряженной тишине. — Напомните-ка мне, чьи это были слова!
Эльфийский король поднялся и отрывисто бросил пару фраз своему окружению. Кто-то быстро возразил, Тиринатис повторил с нажимом. Недовольно хмурясь и подчеркнуто задрав носы, придворные начали… расходиться?
Спустя несколько минут Юнона осталась с Тиринатисом один на один.
— Садись, девочка, — король первым подал пример, опустившись на ступени возвышения перед троном. — После такой отповеди как-то сложно соблюдать этикет.
Юни, помедлив, последовала приглашению.
Тиринатис перешел на лонгрийский, который девушка в отличие от эльфийского, выученного кое-как, сейчас воспринимала как родной. Владел он этим языком превосходно, выдавая себя лишь легким, еле уловимым акцентом. Знал ли король о том, что гостья — иномирянка, переместившаяся на территорию Лонгрии? Или сделал шаг навстречу представляющей интересы соседней страны посланнице?
— А ты хорошо подготовилась к этому разговору, девочка, — тихо произнес Тиринатис. — Вот только не поторопилась ли ты делать выводы о моем милосердии?
— Осток, — грустно усмехнулась Юни. — Место кровопролитного боя. Местный князь из рода Сорских, человек, между прочим, разрешил вашему отряду, король Тиринатис, проход через свои земли. Вы должны были выйти в тыл Третьей Восточной дивизии под командованием Вайриса, одного из генералов Злодара. Однако вас заманили в ловушку: люди Сорского напали на ваших сопровождающих. Вы потеряли две трети бойцов; потери были бы больше, если бы не посланная Арнорой вам в поддержку стая оборотней. Ваши подданные безоговорочно требовали смерти предателя, но тогда уже выяснилось, что князя и его приближенных обманул подосланный Злодаром пес. Тогда вы не допустили лишних смертей, Ваше Величество.
— Такова была объективная необходимость.
— Возможно. Это не помешало вам подружиться с младшим братом князя Сорского, Миратом.
— Дружба — это очень громкое слово, — спокойно проговорил Тиринатис.
— Я видела ваши глаза, когда вы узнали о его гибели, — картинка из прошлого была для Юноны настолько живой, будто это она сама, а не Лана стояла тогда рядом. — Не черните его памяти своей ложью.
— Откуда? — Тиринатис опустил голову и сжал кулаки. — Тебя не было там! Я помню каждого, каждого из названных тобой сегодня! Но откуда их знаешь ты?