— Тогда я хочу, чтобы ты узнал о людях все, что они сами о себе знают, — легко пожелал Стив.
— Будет исполнено! — хлопнул в ладоши Баки и даже не успел подумать, что его новый хозяин загадал желание для него, как на него обрушился просто океан знаний.
Это было невероятно, захватывающе, интересно, больно до слез, невыносимо, ужасающе и притягательно одновременно. Люди. Они оказались такими разными поодиночке и невероятно похожими, если смотреть на большое их количество. Баки узнал истории о невероятном самопожертвовании, на которое не были способны джинны, и невероятную жестокость, которая ужаснула бы даже ифритов. Он узнал, что можно быть и разрушителем, и созидателем одновременно. Что можно вообще быть никем или даже паразитом. А еще он узнал, что люди чувствуют, что у них огромный спектр эмоций, такой же, как у детей Стихий. А еще он узнал, что люди умеют любить. Баки даже не знал, что такое чувство существует, а не только то, что оно может быть таким же всепоглощающим, как ненависть, которой тоже были лишены джинны.
Все эти знания словно парализовали его, и Баки сидел, глядя на Стива по-детски удивленно распахнутыми глазами и даже приоткрыв рот. Слов у него не было. Но знать о людях — не значит понимать людей.
Баки, хлопая глазами, смотрел на Стива, пытаясь справиться с новыми знаниями, придавившими его, словно каменной плитой, настолько они были странны и противоречивы. Но, самое главное, у людей были очень разные желания, некоторые из которых Баки с удовольствием бы исполнил.
— Какие вы странные, — наконец нашел он слова, чтобы выразить свои эмоции.
— Пожалуй, ты прав. Мы странные, — согласился Стив. — Но теперь ты знаешь о том, какие люди. А что будет, когда ты исполнишь еще два моих желания?
— Ничего, — пожал плечами Баки. — Или ты сам отдашь кому-нибудь лампу, или как-то иначе у меня найдется новый хозяин, который снова будет желать. Это случится, даже если ты не загадаешь еще два желания, потому что так всегда случается. Мой прошлый хозяин так и не загадал последнего желания.
— Пирс? — уточнил Стив, и Баки кивнул. — Он мертв. Он был… Он боролся за свою идею теми способами, которые у него были. Но, как по мне, он был плохим человеком.
— Он был страшным и жестоким, — выдал свое заключение Баки.
— Да, Баки, ты прав, — согласился Стив.
У Стива запищал странный плоский предмет, но знания услужливо подкинули ему название этого предмета — телефон. Желание Стива оказалось настолько всеобъемлющим, что Баки теперь знал и про моду, и про технику, и про…. Наверное, он действительно знал про все, что знали люди. И их историю тоже. И она была полна войн, голода и лишений, но также в ней было множество интересных и захватывающих моментов. А про джиннов и ифритов были сказки, совсем не отражающие действительность.
— Да, сейчас приду, — ответил Стив и повернулся к Баки. — Прости, у меня еще остались дела. Ты пойдешь со мной или…
— Я буду в лампе, — ответил Баки. — Не отдавай ее никому. А еще лучше, даже не показывай. И, можно я буду считать время, как считают его люди?
— Конечно, — кивнул Стив. — Не волнуйся, я не буду никому показывать лампу.
Баки втянулся сероватой дымкой в лампу, приготовившись к очередному безвременью, но понял, что время потекло. Это было странное ощущение, он теперь мог отмерять время, сидя в своей лампе бесплотным дымом.
У него была возможность подумать в одиночестве, но Баки не очень представлял, о чем думать в первую очередь, потому что знания о людях были неимоверны, и уложить их в своей голове было не так просто. К примеру, люди размножались, выращивая одного человека внутри другого. Дети Стихий не размножались вообще, просто иногда Стихия решала создать еще дитя. Когда появлялся новый джинн, очень многие джинны слетались, чтобы наперебой рассказывать своему новому брату о мире, показывать его. А люди рождались. И дитя человека было маленьким, нежизнеспособным без матери. Это было странно. Сейчас люди казались Баки сродни животным, это было неплохо, Баки любил животных, они были красивые, даже гиены и крокодилы. Вот только животные никогда не могли быть хозяевами плененных джиннов. А люди могли.
Но, с другой стороны, люди могли любить, ненавидеть, желать, бояться, радоваться, плакать, так же, как и дети Стихий, значит, он не были животными. Словно кто-то сложил воедино животное и дитя Стихий, и получился человек.
Ветер не рассказывал своим детям, откуда взялись люди, а люди считали слишком по-разному, чтобы у Баки был какой-то однозначный ответ.
От мыслей о людях в целом, он перешел к мыслям о конкретном человеке — Стиве. Судя по обретенным знаниям, Стив такой был один из очень немногих. Или вообще один-единственный, потому что он загадал желание для Баки. Наверное, именно это подкупило Баки, заставило считать Стива хорошим, потому что больше он о нем ничего не знал, кроме того, что он тоже, как и бывший хозяин, Пирс, убивал. Но в Стиве не чувствовалось властной эгоистичности, он не казался страшным или злым. Он был скорее потерянным, уставшим и да, добрым.
Баки очень боялся поверить в это, в то, что его хозяин такой, что его желания будут добрыми, но так хотел верить. И как же страшно было обмануться, увидеть, что так ему понравившийся человек превращается в жестокое чудовище, не знающее жалости к ближнему своему, алчущее только исполнения своих желаний.
Просидев в лампе несколько часов, Баки уже не надеялся почувствовать зов, но почувствовал.
Он появился совсем в другом помещении, там тоже стоял диван, пара кресел, но окна были зашторены темными занавесями был маленький столик и предмет, который Баки опознал, как телевизор, снова поблагодарив Стива за то, что наделил его знаниями. Но нужно было это сделать не только мысленно, и он опустился на колени, усевшись на пятки и поклонился, коснувшись лбом ковра.
— Благодарю тебя, хозяин Стив, — сказал Баки.
— Что ты, не надо, — встрепенулся Стив, соскальзывая с дивана, садясь рядом с ним, поднимая. — Прошу тебя, не надо так делать. Люди благодарят просто словами.
Баки поднялся из своего поклона, продолжая сидеть на пятках, и посмотрел Стиву в глаза. Они были голубые, как небо, как девственные воды, в которых плескались дети Воды. Баки смотрел на него так близко, на такого красивого, притягательного. Он понял, что мог бы смотреть на Стива часами, говорить с ним о чем угодно. Был ли он таким, каким намечтал себе Баки? Да и зачем вообще он мечтал? Чего хотел?
— У нас так принято благодарить, — ответил Баки, продолжая сидеть на полу рядом со Стивом.
— А у нас принято говорить “спасибо”, — улыбнулся он в ответ, и Баки заулыбался ему.
Улыбка Стива была словно солнышко, выглянувшее из-за облаков в пасмурный день.
— Спасибо, — чуть смутившись, сказал Баки.
— Ты хочешь есть? — спросил Стив. — Я не великий кулинар, но могу что-нибудь приготовить. У меня есть курица, ее можно запечь… Ты ешь курицу?
— Стив, джинны не нуждаются в еде, — улыбнулся Баки. Рядом со Стивом хотелось улыбаться.
— Оу… — Стив казался обескураженным и растерянным, — ты, значит, совсем не как человек, да? Но я же тебя коснулся, значит, ты из плоти и крови.