Когда заиграла музыкальная заставка, она залила в себя остатки виски со дна своего бокала.
- Добрый вечер, - сказала телеведущая Кристина Доннер. - К новостям последнего часа: следователи продолжают искать подозреваемых в жестоком убийстве семнадцатилетнего Максвелла Чайди, учащегося Средней школы Линкольна. Тело было обнаружено прошлой ночью на недавно отреставрированном школьном стадионе…
- Помяни мое слово, - изрекла Франсина, - парень нарвался и получил по заслугам. Видит Бог, ни за что его бы не прижали.
- Херня чистой воды, - пробормотала Лиза.
Франсина повернула голову к девушке.
- Что? Что ты сказала?
Лиза посмотрела на нее из недр кресла-качалки.
- Херня это чистой воды, вот что я сказала. Ты его не знала - так что не говори.
- Я прекрасно знаю, о чем говорю, юная леди, и не стоит вам общаться со мной в таком тоне. Что вообще с тобой такое? С самого утра - будто не с той ноги встала.
Недовольство потихоньку ушло из взгляда Лизы. Она открыла рот, будто намереваясь что-то сказать, но слова так и остались непроизнесенными. Губы девушки сомкнулись снова. Их уголки дрожали. Бледный подбородок мелко ходил вверх-вниз. Ее глаза наполнились слезами.
- Лиза?..
- Просто оставь меня в покое.
Она откинулась в кресле. То резко качнулось назад, и колени девушки, подброшенные вверх, врезались в край обеденного стола. Не так чтобы сильно, но бокальчик, стоявший на краю, подбросило вверх, и он сначала опрокинулся, выплеснув свое содержимое из кубиков льда и воды, а затем и вовсе скатился со стола, мягко ударившись о ковер.
- Глянь, что ты натворила! - всполошилась Франсина.
Шмыгнув носом, девушка подскочила и выбежала из комнаты.
Да какой же комар ее укусил?
Осторожно поставив свой стакан, Франсина встала. Услышала, как хлопнула дверь и звякнул язычок замка. Близковато для спальни Лизы. Наверное, ванная - ближе к коридору.
Она прошла мимо кресла Лизы, аккуратно присела на корточки, подняла стакан и собрала в него кубики льда с бежевого ковра. Слава Богу, в нем была только вода, - подумалось ей. Лиза бросала лед в стакан, даже если пила молоко или содовую. Остается благодарить все счастливые звезды на небосводе, что что-нибудь из этого не оказалось сегодня на полу.
Франсина поставила стакан в раковину и отправилась на поиски Лизы.
Затянувшийся переходный возраст дочери начинал ей потихоньку досаждать, но сегодняшний эпизод не укладывался в картину типичных истерик Лизы, как правило, спровоцированных месячными. Нет, тут - что-то посерьезнее. Может быть, что-то, связанное со смертью этого черного парня.
Надо было мне догадаться, - подумала она.
Как она и подозревала, дверь ванной была заперта.
- Дорогая?..
- Оставь меня в покое.
По высокому, надломленному голосу девушки было очевидно, что она все еще плакала.
- Ты в порядке?
- Нет!
- Этот стакан - пустяк, милая. Выйди, пожалуйста. Тебе ведь к Фоксвортам через час, а ты…
- Я не поеду.
- Они рассчитывают на тебя. Выходи, и пойдем обратно за стол.
Спустя несколько секунд замок щелкнул, и дверь распахнулась. Лицо Лизы было красным-красно, глаза налиты кровью, на щеках - блестящие дорожки слез. К носу прижата салфетка.
Видя дочь в таком виде, Франсина поняла, что сама вот-вот разрыдается.
- Что с тобой, милая? - спросила она.
- О, мама! - Лиза рванулась вперед, обняла Франсину и крепко-крепко к себе прижала. Рыдания сотрясали ее плечи. - Я любила его! - выпалила она. - Я так любила его, а они его убили!
2
Покончив с бутербродом, Дениз Гундерсон согнула бумажную тарелочку пополам и бросила в мусорную корзину. Достав из охладителя печенье в шоколадной глазури, она надкусила его, предусмотрительно подставив под него ладошку на случай крошек, и, жуя, пошла в зал.
- Ну, фто у нас стесь? - спросила она с набитым ртом.
Ей было прекрасно известно, что - пакет с тремя видеокассетами, что она взяла в прокате этим утром. Просто, оставаясь дома одна, она любила говорить сама с собой - хоть как-то нарушалась тишина.
Усевшись на пол по-турецки, она забросила в рот остатки печенья, вытерла пальцы о колготки и вытряхнула кассеты из пакета. «Наблюдатели», «Почти стемнело» и «Техасская резня бензопилой». Покачав головой, она тихонько хихикнула и пробормотала: