- Что вы, Ермолай Филиппович?! Знатно провели неприятеля. Он решил войско придержать и восполнить, а опустевшие селения проверить на скарб да поживу. Уж и не берусь угадать, что было бы, если б ваша милость промедлила.
- А что же владыка наш? Почему Дмитрий воинство сразу не отправил?
- Мы дела государственные обсуждать не будем, не время сейчас!
Ермолай несколько минут молча смотрел в пустоту, а потом продолжил:
- Не хочу смуту сеять, но слухи ходят, что правитель сторговаться хотел с Тельво.
- Правду глаголют языки – словно отрубая побеги завязывающейся беседы, Яков Максимович поставил руки перед собой и опустил голову.
- Говорят, не воспринял самодержец угрозу как должно. Однако ж вы пришли, знамо поменял он мнение? – посадник пробивался в запертые ворота хранящей тайны крепости.
- Послушайте, Ермолай Филиппович, давайте откровенно говорить будем – вояка выставил вон караул, прошагал к окну и выглянул во двор, убеждаясь в отсутствии лишних ушей.
Стража немедля исполнила приказ, и дубовые двери поместья захлопнулись с обратной стороны. Офицер придвинул кубок и наполнил его, глубоко вдохнул, а затем залпом выпил, не смыкая глаз глядя перед собой.
- Не томите, Яков Максимович! Беда нагрянула? Слёг его Светлость? – Ермолай загорелся интересом, одновременно трепеща от страха.
- В могилу прямиком. Под носом у меня закололи, знать, Владимир с супостатами снюхался!
Посадник вновь перекрестился, безгласно взяв опустевший бокал и проделав с ним ранее сотворённое действо. Тяжёлые стены навалились нахрапом на обессиленных горем собеседников, выдавливая скупые вздохи и растерянные причитания. В окно врывался звон мечей тренирующихся во дворе солдат да рявкающий голос единственного командира, который остался в городе распоряжаться стражей.
Яков Максимович, не говоря ни слова, вышел за дверь и обратился к сидящему на скамье мужичонке, кой подготавливал клинок для битвы и медленно водил точилом по лезвию:
- Матвейка! Давай, накажи бойцам у Чистово́дья на север, к крепости идти. И проследи, чтобы к форту тоже лазутчик двинулся.
- Будет исполнено! Весь отряд к Гордости отправить. – На секунду теряясь, словно утрачивая уверенность, Матвей спросил. – А к Свободе, зачем разведку?
- Завтра в бой выступаем. Тельво может там силы укрывать, вот и пускай осмотрят всё хорошенько, а в случае чего – предупредят. Не больно надобно по оба фланга озираться, нам и одного достаточно! – крепко пригрев мужичка по плечу, вояка устало рассмеялся.
- Три тысячи! А нас уж за пять перевалило! Расшибём недругов, Яков Максимович!
- Выполняй и на боковую. Чтобы утром у меня, как клинок заправленный! – офицер указал на лезвие точащегося меча.
Матвей убежал с распоряжениями, а измождённый дорогой командир отправился к посаднику, дабы выудить уютное место для ночлега.
Ему выделили сторожку около казарм, выдав одеяло и порцию жареной телятины с большой бутылкой вина. Вояка не отрешился от гостеприимства да разделил щедрые дары с хозяином Первоградья, проводя ночь в бодрствовании за обсуждениями тактики предстоящего боя, в коем, к слову, участвовать Ермолай даже не собирался, засыпая офицера дельными советами, распластавшись засим на измятом полотне карты, где обязывалась оказаться отметина будущей сечи.
III
Новая лесная чаща была уже не просто тёмным пятном, а высилась крепкими стенами сосен и дубов, которые прорезались молнией редких тростинок молоденьких берёз.
Борис брёл по дороге алча найти хоть какое-нибудь упоминание цивилизации, пока не услышал частый топот копыт, доносящийся со спины из-за деревьев. Неужели люди? Мужчина сглотнул и остановился, с волнением взявшись ожидать грядущей встречи.
Гул близился. Сдавалось, будто вот-вот покажется целый табун диких лошадей, или отряд вооружённых всадников. И что тогда? Борис попытался пресечь навязчивую мысль, но тревога сама задала вопрос: «А нужно ли попадаться на глаза?». Он пробежал оттенком холода от макушки, и сердце повалилось в пятки, поскольку сразу вспомнился скелет, почивавший на склоне. Могло случиться так, что мужчина сам составит ему компанию, независимо от предпочтений, и также покорно будет лежать на сквозняке, поколе некто похожий на Влада не оберёт его бездыханное тело. Спина обледенела, покрываясь мурашками.
Борис стал суматошно озираться по сторонам, но словно назло кроме низкой травы не нашлось ни единого укрытия, а забег до леса наверняка сулил провал, в довесок к которому, он мог умереть уставшим.
Шум раздался совсем рядом. Оглянувшись, мужчина завидел трех осёдланных гнедых лошадей, выныривающих из леса, и осознал, что дальнейшие потуги только насторожат незнакомцев. На полном ходу к Борису близилось трио наездников. Впереди скакал рыцарь в полных латных доспехах с увесистыми ножнами у кушака и щитом за спиной, верхом на бодром коне в грязной тёмно-зелёной попоне. Товарищи всадника были в обычном кожаном снаряжении и при мечах, сопровождая, наверное, своего командира.