- Тэрмо! – недовольно буркнул командир. – А́я ще́ са́йче а́зда ле́вло ба́тья бро́дать жеря́но лядло́ Тельво, ты́а се́ ще́ сязи́во?
Вздрагивая, кузнец обернулся, виновато глядя на Емутрета и с испугом преклоняя колено перед Борисом:
- Не ле́влие ника́зне! – он взмолился. – Типро́ес ту́эт кужре́ду, э́но ме́ни ще́ жу́на ря́вмо….
- Роко́то са́ну те́не! – прервал Раэнм, и тут же поворотился к вожаку. – Тельво, Термо просить ещё время. Будем ждать?
- Нет, давай что есть – Борис безучастно отмахнулся.
Мужчина и не собирался бежать в первых рядах, настырно провоцируя врага, поэтому был готов влезть и в лёгкую прогнившую тунику, теряясь за стеной верных воинов. Его мысли концентрировались на дальнейших действиях, ибо самое сложное – оставалось впереди.
Емутрет взбодрился:
- Вот и я о том же! У́тне са́ну ря́вмне, ава́йдо о́что е́сте! – властный взгляд пронял кузнеца.
- Ча́йсе-ча́йсе! – Тэрмо оживлённо зашевелился, скидывая прочь бесформенные куски металла и необработанные остатки материалов, оставляя нарочно спрятанное снаряжение, уготованное невесть кому.
Борис склонился над тёмно-серой кольчугой, сплошняком состоящей из мелких, переплетённых между собой звеньев. Она походила на обыкновенную рубашку поло, отличаясь разве что отсутствием цветастого изображения, которое бы тщетно пародировало всемирно признанный бренд. Рядом возлежал ничем не примечательный меч длиною в руку, но присмотревшись, Борис наблюл его рельефную поверхность, словно испещрённую неким узором.
- Бу-лат! – опередил вопрос Раэнм.
Взяв орудие, Борис ловко рассёк воздух, удивляясь лёгкости клинка: «Он должен быть гораздо увесистее». – Произнёс про себя мужчина, хотя держал оружие впервые, даже близко не являясь знатоком всякого рода предметов, отнимающих жизнь. Лилея надежду на то, что судьба наконец-то широко ему улыбается, Борис поспешил приступить к кольчуге, берясь натягивать ту точно футболку, но вес металлической сорочки с треском сломал чаяния – надевать такую штуку самостоятельно казалось невозможным.
- Позвольте мне! – подскочив, командир услужливо помог расправиться с одеждой.
Плетёная броня оказалась неуютной и довольно сильно давила на плечи, будто за спиной висел походный рюкзак, в каком находились запасы всего отряда. Проходить в ней час-два Борис бы, наверное, сумел, но при мысли, что эти вериги придётся носить целый день, последние волосы становились дыбом. Так же пронзила догадка: амнезию ещё можно списать на шаманов, однако как объяснить физическую силу, которая не могла никуда деться? Мужчина сглотнул – необходимо было всеми фибрами не подавать вида, иначе путь домой рисковал затянуться окончившейся в этом измерении жизнью, или началом смерти – формулировка не отменяла возможность застрять тут навечно.
Атмосферу разрядил Раэнм:
- Вижу, с мечом ты обращаться не разучился. Жино́! – взгляд вполоборота вынудил кузнеца вынуть из-под стола затёртые ножны, имеющие приятный тёмно-красный цвет.
Тэрмо протянул Борису чехол для меча, опутанный длинной парой ремешков. Мужчина в недоумении разглядывал их, судорожно соображая, куда можно повесить данное приспособление, но подоспевший Раэнм, видимо считающий своим долгом снаряжать лидера, в мгновение закрепил обмундирование на поясе, а после, жестом поманил за собой.
Вновь минуя вереницы землянок, грязных солдат и бурлящие котелки на огне, Емутрет рассказывал о минувшем сражении и скором приказе седлать коней, пока не спохватился:
- Ты же наверняка давно ничего не есть! Я сейчас же велеть подать тебе еду – он завёл Бориса в избу. – Ты пока ждать тут, а трапезу вот-вот принести. Загляни в карты, вдруг вспомнишь что-то! – не дав мужчине сказать и слова, командир скрылся из виду, а Борис остался наедине со своими мыслями.
В голове роились смутные очертания напрасных переживаний, тёмные остовы предчувствий и сосущая кровь тоска от вынужденного волочения чужой жизни, билет на которую посчастливилось вытянуть у судьбы. Сердце теплилось домом и семьёй, но Борис даже не предполагал, как можно хотя бы приблизиться к этой заветной цели. Да и необходимость вперёд идущих планов отпадала, ведь фатум старательно приберёг личный приговор, кой обязывался исполниться вслед за заходом солнца. Мужчина пытался абстрагироваться от тяжких реалий предначертанного, но будучи реалистом, понимал – шансы не пострадать чуть больше нуля. Далее, лавина дум захватила и Влада: его ухмыляющееся самодовольное лицо. Внезапно появившийся в жизни Бориса, этот выскочка отчего-то решил сделать и без того осточертевшее существование ещё хуже. Даже здесь, на грани, наверное, вообще мнимого мира, Влад продолжал портить всё, к чему прикасался: именно из-за него вынужденный Тельво едва не погиб и угодил в эту передрягу. В душе Борис надеялся, что некто в этом восхитительном измерении уже успел прихлопнуть мелкого сукина сына будто насекомое, в противном же случае, жизнь могла оказаться совсем уж скверной штукой.