- Ты как всегда прав – осклабляясь, произнёс командир. – Жертва себя ради общего блага….
Емутрет нехотя удалился, несколько раз повёртываясь, а отметённый Борис задумчиво уставился на крепость, с опаской представляя, что в этот вечер она может обернуться для него могилой, единственной, кто способен обнять ничего не прося взамен.
II
Устрашившись, Владимир насилу сумел вынуть застрявший в ножнах меч, торопясь пособить товарищу. Руки княжича осиновым листом затрепетали от невиданного доселе духа сечи, который проникающими под кожу иглами бередил душу да заставлял кричать во всю глотку, снося полные ярости черепа противников.
Белослав выверенным ударом срубил правую кисть с латника, мешая тому вооружиться уродливой изогнутой сталью, крестом погоста высящейся поверх примятой травы. Пронзительные вопли гулким эхом наполнили запертый шлем, а сам рыцарь, уберегая оставшуюся руку, споткнувшись, повалился близ союзника, взмахивающего беззубым клинком. Заслышав рёв и скрежет у поляны, из зарослей нёсся отошедший боец, в одном исподнем кидаясь на Белослава.
Отбрасывая кинжал, вмиг вооружившись покоившимся рядом луком, охотник со свистом натянул тетиву и пустил снаряд по цели. Разящий наконечник пронзил грудь Белослава, но скованный ужасом княжич безучастно наблюдал за расправой, покорно ожидая приближающейся гибели.
Пока Владимир мешкал, вертался и разведчик, присоединяясь к бушевавшей схватке, в которой обессиленный Белослав бился разом с четырьмя ворогами. Он пробил плечо второму латнику да сапогом знатно пригрел колыхающееся хозяйство вмешавшегося ратоборца, стремясь порубить удирающего лучника.
Подогнанная под княжича кираса уберегла молодчика от кончины, однако перевес противников и несъёмные сыном правителя Свободных Земель оковы ужаса тянули чашу победы на сторону неприятеля. Израненные недруги отходили, а молящийся Белослав силился вразумить Владимира, подзывая довершить начатое:
- Чего застыл? Бить их надо! – хватаясь за грудь, он окидывал взглядом врагов.
Речи не подействовали на Владимира. Юноша стоял истуканом да что-то шептал себе, охваченный боевым безумием, правда вместо опрометчивых атак, парень с тем же неистовством упрямился бою, будто не видя раненного товарища, коему незамедлительно требовалось содействие.
Лесную глушь рассекло свистом выпорхнувшей из кустов стрелы, которая вновь рванулась в Белослава, минуя лишённое жизни тело сражённого латника, забрало коего бурлило горячей кровью. Касаясь лат, высекая искру, шип сверкнул мимо обрушивающегося бугая и впился в уже осиливающего басурман паренька, принудивши обронить меч.
Точно подхватив мелодию, разведчик затянул концевую ноту, с размаха бия кистенью голову Белослава. Череп молодчика раскололся спелым арбузом, и хрипящий воин конфузливо попятился в тень, едва перебирая руками, перекошенными, дрожащими губами зовя на помощь княжича.
Во мраке наново скрипнули кости лука, и обозлённый голос обратился во мглу:
- А́зда! Куере́ ре́вхо!
Невольно преклоняя колени, роняя девственный клинок, княжич ощутил холодные капли слёз, которые леденели на крепнущем предрассветном ветру. Владимир вдруг осознал, что вожделеет оказаться в Ве́рхгороде, беседовать с отцом, затем сидеть в библиотеке и в сотый раз перечитывать рассказанные писцом-воином повести о легендарных сечах, где славные герои отстаивают право на владение своей землёй. Ему мерещилась Татьяна несущая вечерний чай, а после допоздна задерживающаяся у него и ведающая про дальние земли, в каковых никогда не бывает войны, к коей молодой княжич не тая благоговеет.
Вздрогнув, Владимир увидел нетвёрдо крадущегося разведчика, на орудии которого багровела кровь, алыми нитями шьющая диковинные узоры в траве. Посреди поляны стоял лучник, наметивший целью глаз жертвы, сзади причитал раздосадованный латник, льющий слёзы по убиенному товарищу.
Слепящая очи вспышка унесла княжича прочь из мира, со звенящей немотой в ушах приневолив рухнуть без чувств в сырую почву, орошённую мёрзлыми каплями утренней росы, которая радугой переливалась в скупом свете восходящего светила.
III
Солнце давно скатилось под изломанные контуры горизонта, и окрашенный в тёмный индиго небосвод стал пристанищем для сияющего звёздного полотна. Ночное небо напоминало чёрную ткань испещрённую прорезями, сквозь которые сочились тысячи бликов. Именно в тот момент Борис понял суть выражения: «небо в алмазах». Притягательное зрелище захватывало дух, отчего мужчина заворожённо наблюдал за столь простым явлением, будучи не в силах противиться. Среди множества сверкающих искр Борис не отыскал ни одного знакомого созвездия, словно привычные глазу брызги смешались в пьяной оргии, образуя контрастное разнообразие цветовой палитры. Звездочёту приглянулось лишь сходствующее с кошачьей мордой скопление: три звезды образовывали треугольник – голову, дуэт замыкался ушами, и пара единичных вспышек взрывалась веждами, формируя целостный портрет шерстяного животного.