Выполняя данное распоряжение, большинство солдат рисковало погибнуть, а это совершенно не вязалось с конечным планом мстителя. Вождь алкал добиться одного – расправы над Владом. Мужчине не терпелось взять селение, сокрушить столицу Свободных земель и загнать обидчика в ловушку, отчего тот, словно трусливая лебезящая тварь, на коленях вымаливал бы пощаду, послушливо принимая смерть от справедливого клинка непреклонного антагониста.
IV
Отступая и пятясь, Борис всё-таки отыскал выход, примыкая к большой группе ратников, которые пустились в обход бойни, стремясь проскользнуть мимо недругов.
Процессия двигалась узкими улочками, теснясь вдоль покатых стен и сворачивая в уютные дворики, продолжающиеся тёмными капиллярами переулков. Во тьме подворотен изредка мельтешили шайки карачу́нцев, очертя головы бросающиеся в атаку, но Борисовы заступники усмиряли восстание, без видимых потерь углубляясь в недра града. Бо́льшая часть врагов защищала главную улицу, и в основном под ноги падали обычные перепуганные жители – женщины и дети, наверное, ожидающие ниспосланное с небес спасение. Борис в числе первых рубил на части беззащитных простолюдинов. Скопившийся за долгое время яд злости и слепой ярости фонтаном изливался наружу, смертельно травя невиновных в злоключениях бедолаг.
Величественный и грозный с виду город оказался простым рабочим поселением, не представляющим собой ничего особенного: шаткие лачуги косились на ветру, распахнутые двери нужников выпускали тошнотворный смрад, мазанки да неприглядные каменные постройки, размётанные всюду в хаотичном беспорядке, выглядели тоскливо и нелепо, отрицая потребность прятать их за столь прочные стены. Так же вызывала смех подготовка ополчения, которое словно впервые в жизни применяло оружие, даже толком не удосужившись разобраться, какая же сторона меча была рассчитана для боя. Борису чудилось, что островитяне разочаровались в осаде, разя этих беспомощных салаг, однако чёткие и слаженные движения, машинально проскальзывающие при каждом постороннем шорохе, ясно возвещали: витязи на чеку.
Убогие виды жалких трущоб преследовали ватагу до центра Первоградья, где улочка упиралась в огромный двухэтажный дом с мансардой и чердаком. Вокруг поместья толпились стражники: два-три десятка отборных крепышей ранее встреченных Борисом у врат. Встревоженные ратоборцы занимали широкую площадку близ имения и будто ожидали кого-то, сосредоточенно осматривая прилегающие проулки.
Лжетельво тут же вообразил, как выйдет перед спасшимися вояками и тряхнёт головой их почившего правителя, а затем швырнёт обрубок в устрашённую до смерти толпу, становясь общепризнанным победителем. Он сиюминутно исполнил задуманное – спустил псов с цепи, внимательно наблюдая ожесточённую резню между непримиримыми супротивниками.
С охраной разделались в два счёта, внезапным набегом сминая строй, не дав страже и шанса воспрепятствовать. Борис лично позаботился о переправе полумёртвых караульных в мир иной, демонстративно рассекая глотки искалеченным воинам, которые потерянно ползали по залитой кровью арене. Закончив расправу и входя в раж, мужчина спровадил часть своей банды к основным силам, оставив себе несколько могутных ребят, дабы ненароком не сгинуть во время штурма молчаливого дома. Вождь рассчитывал собственноручно линчевать беспомощного посадника, являя орде подлинного Тельво, авторитет какового вытворял поистине немыслимые вещи.
Поместье встретило гостей разрухой: серебряная посуда валялась по углам, резная мебель была покрыта толстым слоем сальной пыли, столы покоились в перевёрнутом состоянии – всё носило следы нерукотворных ссадин, будто недавно внутри произошёл взрыв, калеча богатое некогда убранство. Сквозь оплетённые трещинами стёкла проникал мутный холодный свет, подсобляя искрящимся лучинам одолевать густой сумрак, расползающийся вдоль исполосованных царапинами стен. Обветшалая роскошь настораживала, отчего запустенье казалось ещё более гнетущим, несомненно, хранящим некую зловещую тайну.
Борис отказался удовлетворять любопытство и проводить какие бы то ни было изыскания, спешно выхватывая из полумглы изогнутую лестницу, ведущую наверх. Скрепя ступенями, опасливо вышагивая дощатой стежкой, мужчина замер на полпути, слыша чёткие звуки идущего разговора:
- Ермолай Филиппович, бегите, пока поздно не стало! С минуты на минуту явятся, ироды, и уж едва ли пожалеют вас! Уходите, Богом молю! – молодой голос упрашивал собеседника.