Бойня угасла так же внезапно, как и завязалась.
Кровавая арена преисполнилась мёртвыми обезображенными телами, а истерзанные и окровенённые победители стояли рядом, с той же яростью сжимая пропитанные мучениями свояков клинки.
Лжетельво отнюдь не удивился представшей концовке, разводя руками и поджимая губы обращаясь к Емутрету:
- Ну, что я говорил? П-ф-ф, этого и следовало ожидать! – он громко усмехнулся – Они не стали даже пытаться сплотиться против общего врага, а просто перебили друг друга в надежде угодить сильнейшему. Так как, ты всё ещё думаешь, что кто-либо из них будет преданно служить под нашим стягом? А? Можешь ли ты поклясться, что они не переметнутся на сторону более сильного врага, если такой объявится?! Давай же, говори начистоту!
- Нет, владыка, они недостойны быть в наших рядах – ответ военачальника был твёрд.
Борис кивнул:
- Именно – удовлетворившись собственной правотой и согласием вояки, Борис решил довершить судилище – А теперь вот что: найдите пару девчушек среди них, только обязательно с детьми, и заставьте их смотреть за…кульминацией. Благо, что хоть на баб с детворой рука не поднялась! – его торопливый тон буквально звенел в мёртвой тишине.
Раэнм молча слушал, ожидая распоряжений.
- Остальных – сожгите! – показывая на груду шевелящихся полумёртвых останков, вождь брезгливо напрягся – Когда всё кончится, велите девкам бежать к Верхгороду и рассказать об увиденном, а если не успеют за пару дней – спалим и чадо вместе с городом! – ледяным, пронзающим бесчеловечностью гласом Борис обрушил фразу на внимающего собеседника.
- Ты вспомнить, Тельво? Неужели?! – лицо Раэнма исказилось тёплой улыбкой.
- М-м-м? Что именно?
- Клан охотников, Ла́нке во́хе, который мы после плохих переговоров захватывать без потерь.
- Когда я велел казнить…. – Борис неуверенно выронил кошель вопросительных догадок, словно нарочно подталкивая услужливого Емутрета собирать монеты отгремевших глав истории Тельво.
- Да. Их семьи жить в деревне, далеко от лагеря, а ты просил охотников примкнуть к нам. Они отказываться…. Тогда ты приказал перерезать всех их женщин и оставить в живых ребёнка, который бежал к Ла́нке во́хе и всё сообщать….
- Я делал и делаю то, что необходимо – стараясь предать словам окраску серьёзности, мужчина едва сдержал себя от разоблачения – выполнять!
Приказ тотчас привели в исполнение: спасшихся убийствами пленников вопреки их ожиданиям согнали в самый центр недавней бойни и под острым прищуром боеготовых лучников не позволяли шевелиться, пока инквизиция опустошала ближайший сеновал от просушенной травы. Промеж тем израненные и стонущие уцелевшие, червями копошащиеся в груде останков, успели задохнуться под тяжестью тел, последним в жизни откровением видя не менее мучительную участь соплеменников, которые намедни одержали над ними верх и завоевали избавление.
Временно.
Никакая предыдущая стычка знаемая Борисом и близко не походила на проистекающий следом этюд: мясной навал перемешался с сеном и вспыхнул сочным искрящимся полымем, в сизо-чёрном дыму коего к небу устремился нечеловеческий рёв. Огненные сгустки перекидывались с одного человека на другого, сдирая кожу, лопая глазные яблоки, пожирая пузырящуюся плоть, которая словно стейк поджаривалась на кострище. Мужчина жмурился от тошнотворного смрада палёных станов, видя перекошенные гримасами страдания лица жертв, отзывающиеся студёным потоком мурашек на взопревшей спине, и косился, будто бы сожалея о поспешном приговоре принуждённым к расправе душегубам.
Голодующему огню понадобилось менее получаса, чтобы обратить площадь Клондайком для беспокойных мух, оставляя только обугленные дымящиеся головёшки, испускающие стойкий запах гари. Зловоние намертво въедалось в доспехи, посему Борис вновь похилился и воротился в усадьбу, второй этаж каковой наскоро облагораживали солдаты, готовя главнокомандующим уютный штаб.
Пору после боя лидеры всецело посвятили поеданию выловленного за порогом поросёнка да осушению тёмных бочек, которые Ермолай держал в погребе под особняком. Емутрет традиционно пичкал Бориса тактическими выкладками и планами сражения, что ожидало в Верхгороде, но равнодушный вождь упорно игнорировал рвение преданного служителя и лишь согласно кивал в ответ, лениво скользя пьяными глазами вдоль отметин расплывающейся карты.