Мы уж его и растирали, и на грудку нажимали, не помогло.
Что ж поделаешь? Нежилец. Муж в лесу выкопал ямку, обернул его в плащ из плотной мешковины и закопал.»
Она разразилась новыми рыданиями, схватилась за голову:
— Уж я потом себя корила, корила, надо было забрать трупик, да похоронить на кладбище.
Тут в комнату зашёл отец Данила:
— И что бы это изменило? Бегала бы к могилке да рыдала в три ручья. Зачем душу рвать? Младенец не дышал, сердце не билось, он был предан земле, всё честь по чести. С двойней такое бывает, один сильней, другой слабей. Ванюшка теперь Ангел на небе.
Вдруг в окно кто-то постучал. Даня распахнул его настежь, и все увидели моего вчерашнего спасителя. Он гордо стоял, выпрямившись во весь рост:
— Нэт, я Ва-на, я, — тыкал указательным пальцем себе в грудь.
Теперь рыдала не только тётя Лида. Все заливались слезами, даже мужественный и сильный отец близнецов. Он подошёл к Ване, помог ему влезть в окно, обнял и прошептал:
— Прости, я не знал, твоё сердце не билось.
Этой тёмной ночью никто не спал, а утром всей дружной компанией мы выдвинулись в лес, в заброшенную сторожку. Там, в самодельной землянке, жил отшельник. Он-то и спас Ивана. Случайно оказавшись неподалёку, мужчина тайком помог молодым родителям, поймав на трассе попутку. Он объяснил, где именно находится роженица, а сам пошёл напрямик через лес. Имя мальчика отшельник услышал, когда отец закапывал трупик младенца. А откопал, чтобы плащ себе взять.
— Хороший плащ, крепкий, — усмехнулся он, глядя на Ваню, — одиннадцать лет сносу нет. Раскрываю обнову, а малец возьми, да закричи. Вот так чудо!
Имя своё отшельник скрывал, просил называть его Дед Мороз. Да мы сильно и не допытывались.
Новый год праздновали все вместе. Деда Мороза в костюм нарядили. А соседям сказали, что родня приехала.
Конец