И вот теперь, прислушиваясь к звукам в кабинете, она с тоской думала о его мучениях. С момента их ссоры он не написал ни строчки. Письменный стол, обычно заваленный десятками книг, журналов, справочников, был девственно чист.
Семён монотонно расхаживал по кабинету и, кроме звука шагов, не было слышно ничего, что обычно сопровождало «процесс»: щелчки клавиш, шуршание страниц, бормотания, ругательства, стук ящиков стола и многое другое.
Когда Марина осмеливалась приоткрыть дверь, то она натыкалась на его взгляд. И он пугал её. Его глаза были темны, как бездна, и не понятно было, о чём он думает. Марина боялась даже громко дышать, не то что заговорить. Каждый день она уговаривала себя начать разговор, но, как только выдавалась подходящая минута, решимость её сразу улетучивалась и всё оставалось как есть до «следующего раза».
Вот уже пару недель они общались, как вежливые соседи. Марина чувствовала себя гаже некуда. Она элементарно не высыпалась, потому что привыкла спать с Семёном в обнимку. Это её утешало, придавало защищённость и позволяло постоянно чувствовать близость любимого.
Раньше, когда они ссорились, то их обид хватало на пару часов. Потом они начинали страстно «прощать» друг друга, а ещё через некоторое время, обнявшись, сладко засыпали.
Такую долгую «разлуку» Марина переживала впервые. Это её очень пугало и злило. В последние дни, вдобавок ко всему, её стало беспокоить настроение мужа. Первое время он ходил чернее тучи, потом как-то успокоился, а сейчас вроде даже повеселел.
Сначала она думала, что у него удачно складывается с книгой, но теперь чётко знала, что перемена в его настроении связана с чем-то другим.
В середине третьей она, всё-таки, набралась храбрости и вечером снова заглянула к нему в кабинет.
– Привет, – как можно более буднично сказала Марина, – что делаешь?
Семён почему-то смутился.
– Ничего особенного. Общаюсь.
– А с кем? – продолжила Марина, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– С людьми…
– А… – протянула Марина, – а с какими?
– С бывшими.
Семён явно не был настроен на разговор.
– То есть?
– С бывшими одноклассниками, – отчеканил он.
Марина удивлённо вскинула брови. «С чего это вдруг?» – пронеслось в голове.
Семёна её реакция ещё больше разозлила.
– И… что рассказывают? – продолжила Марина, избегая смотреть на мужа.
– Разное.
– А сейчас ты с кем общаешься?
– С бывшей… кхм… одноклассницей.
– А как её зовут?
– Марианна.
Марина закусила губу.
– А… это та, которой нравилось, чтобы её называли Марго?
– Да.
– Понятно, – сказала Марина как можно более безразлично.
Неприятное чувство поднялось в её душе, а живот прошило коликами.
– И что она пишет?
– Ничего особенного. Пишет, что живёт сейчас в Прибалтике, в небольшом городке. Очень красивом и уютном. Вот, фотки прислала… хочешь посмотреть?
Семён говорил всё это бесцветным тоном, но от этого Марине становилось только хуже.
– Хочу, – ответила она и заглянула на экран через плечо мужа. – Да, ничего городок… Я бы сказала – скорее европейская деревенька, – не удержалась она от колкости.
Марина отвернулась о компьютера и подергала пуговицу на новом халатике, проверяя её на прочность.
– А как она там оказалась?
– Муж её был оттуда.
– Был? – переспросила Марина.
– Был, есть… какая разница? – закипел Семён.
– Для меня, наверное, никакой… – пожала она плечами. – А ты просто светишься. Прям искришь.
Семён свернул фотографию и захлопнул ноутбук:
– Ну, ладно, ты иди спать, а я ещё поработаю.
– Хорошо, но ты долго не засиживайся, – сказала заботливо жена, – тебе завтра рано вставать. Ты помнишь?
– Да-да. Я всё помню, – сказал Семён и просверлил Марину взглядом.
Она поёжилась и быстренько добавила бодрым голосом:
– Ну, спокойной ночи!
– Спокойной… – отозвался Семён.
Марина прикрыла дверь, и сердце её упало. Ей хотелось завыть. Громко. По-бабьи. Но она лишь в кровь кусала губы. Добрела до спальни, машинально разделась и задушила рыдания подушкой. Она не знала сколько прошло времени, от рыданий её уже тошнило и подушка была изрядно мокрой. Она прислушалась: лёгкие шаги в коридоре, тихонько крякнула дверь и в проёме появилась фигура Семёна. Марина затаилась и притворилась, что спит. Он откинул одеяло и лёг на свою половину. Долго ворочался, шумно дышал, но потом затих, и послышалось лёгкое дыхание.