Прокатная машинка ждала на стоянке. Долго озирался в поисках ставшего родным чайна-джипа, потом вспомнил, что теперь езжу на этом вот блестючем американце. И как у них глаза не болят, столько хрома на машину навешивать? Свалил барахло назад. Тронулся в сторону дома. За рулем малость проснулся, и сразу захотелось есть. А дома после нашей вчерашней гулянки хоть шаром покати. Остановился у кабака по дороге, поем и куплю чего-нибудь с собой.
Внутри было людно, с трудом нашел место за двухместным столиком. Напротив, среди россыпи пустых стопочек, дремал парнишка в форменной рубашке. Усаживаясь, я задел стол и, похоже, разбудил любителя текилы. Он поднял голову, какое-то время наводил резкость, заметил меня.
– Пппривет!
– Привет!
Не люблю пьяных болтунов, но больше сесть было некуда, а искать другое заведение уже не осталось сил. Потерплю.
Паренек достал из нагрудного кармана очки, тщательно протер их и медленно, аккуратно, явно опасаясь уронить, взгромоздил на лицо. И тогда я его узнал – это техник тех Ворот, через которые мы с Хлоей попали в Майами. «Гудок – не дышать, два гудка – дышать». Он меня не узнал, да и немудрено, десятки людей каждый день мимо проходят.
– А я здесь пью…
– Вижу.
– Я здесь пью… За любовь… За настоящую любовь!
И он замахал руками, как ветряная мельница, пробегавшей мимо заморенной официантке. Та приняла заказ от меня на салат, рыбный суп и пару сэндвичей с собой, потом у моего собеседника на «повторрррить», и унеслась. Что делать – полный зал.
– А я здесь…
– Пьешь.
– Ппью.
– За любовь?
– За нннастоящую любовь!
– Один?
Мой невинный вопрос сбил его с цикла. Он невидяще уставился мне в лицо, потом уверенно заявил:
– Тебе скажу!
– Почему мне?
– У тебя лицо ххххорошее. А больше никому. Это ссссекрет.
И замолчал. Я было обрадовался, что больше не услышу ни секретов, ни несекретных сведений, но увы. Он продолжил рассказывать, заикаясь все сильнее и сильнее.
– Ссслушай. Вчччера вечером ппприходит гггруппа. Ддддвенадцать чччеловек, тттридцать семь ммммест ббббагажа. У нас тттакое бббывает. У нннас вввиайпи, пппонимаешь?
– Понимаю.
Я представлял, какая группа такого состава должна была проходить в «ворота» в это время, и навострил уши.
– И тут ппподходит она… Кккрасивая… И ггговорит, чттто у нннее здесь лллюбовь вввсей ее жжжизни… И чччто она хочет еще одну ночь с ним провести, понимаешь? А отец тащит ее обратно. Так не могу ли я сказать что-нибудь, чтобы задержаться здесь на сутки. Или хотя бы до утра?
– А ты?
– А я мммогу. Ннннестабильность канала – штука ннннепредсказуемая, и одновременно могут одни «ворота» ррработать, а дддругие ннннет. Я и объявил, что сегодня больше пппереходов не будет. А завтра с утра станет видно.
– Молодец, помог девушке.
– Я спас лллюбовь!
– Молодец, спас любовь. Большую.
– Да, большую любовь. Очень бббольшую. Знаешь, откуда я знаю, что бббольшую?
– Не знаю, почему ты знаешь.
– Сссмотри, сколько она мне зззаплатила! Ради мммаленькой любви столько не ппплатят!
Он сунул руку в нагрудный карман и достал внушительную пачку тысячных купюр. Лет десять работать надо на первый взгляд.
Я потянулся вперед, схватил его за плечо и крепко встряхнул. Веснушки об веснушки не стукнулись, и даже очки остались на носу, но я на короткое время увидел осмысленный взгляд.
– Если ты не перестанешь болтать каждому встречному и поперечному, останешься и без денег, и без работы, понял?
– Понял. А… А ты?
– Мне – можно, ответил я с интонацией киношного Мюллера. – У меня лицо хорошее.
Испуг у моего собеседника сменился расслабоном, и он снова повалился лицом на стол. Похоже, рассказ и сильные эмоции забрали последние силы моего визави, теперь он старательно изображал валежину и на внешние раздражители не реагировал. Я засунул деньги обратно ему в карман. В пачке оказалась одна сотенная, ее оставил на столе.
Подошла официантка, сгрузила на стол суп, салат и очередную текилу.
– Знаете его?
– Да, частенько здесь ужинает. Живет в соседнем доме.
– Ему, похоже, хватит на сегодня. Можете организовать, чтобы его домой доставили и не ограбили по дороге?
– Сейчас сделаю.
Через пару минут подошел здешний вышибала, принял от меня десятку, взял горе-техника одной рукой и понес к выходу.
Да, забавную историю сейчас услышал. Отвалить кучу денег, чтобы поучаствовать в собственном похищении – вполне в духе Хлои.