Лихо развернулся, так что снежная пыль взвихрилась из-под колес и вписался в узкий поворот к высотке-свечке, рядом с которой и запарковался. Вышел, подал мне руку, помогая выбраться из машины и поймал в свои объятия.
— Ты чего дрожишь? — спросил он шепотом, нежно касаясь холодного виска теплыми губами. — Замерзла?
— Боюсь… — призналась я.
Меня трясло так, что стучали зубы. Последний раз я так волновалась, когда шла знакомиться с родителями мужа.
Но дети — это еще хуже.
Второй попытки не будет.
— Все будет хорошо. И потом — надо же тебе сегодня где-то ночевать? — он коварно улыбнулся. — Поверь, моя кровать намного удобнее рабочего дивана. Я вчера проверил. Но без тебя там холодно и скучно.
Я помотала головой, бросила взгляд на высокий, в двадцать с лишним этажей дом, каждое окно в котором смотрело на меня сейчас холодно и подозрительно, и, стуча зубами, проговорила:
— Нет. Я не могу. Не сейчас. Давай отложим?
Разве Соболева когда-нибудь что-нибудь останавливало? Будь то двадцать километров до дома с вечеринки, упорные отказы девушки или в принципе слово «нет»? Честно говоря, мне было даже страшновато за его деловых партнеров — этот человек способен добиться своего любыми способами. И если до армии он делал это за счет собственного здоровья и психики, то после, кажется, не щадит уже никого.
— Ладно, — сказал он. — Боишься так боишься.
Я даже не успела удивиться такой покладистости, это было всего лишь тактическое отступление, чтобы сбить противника с толку.
— Не будем знакомиться, значит. Пошли.
Он сжал мою руку — вроде бы осторожно, но просто так не вырваться. И щелкнул брелком сигнализации.
— Куда? — растерялась я, собиравшаяся залезть обратно в теплую машину и так уже думать, что делать дальше. Ехать в гостиницу? Или к родителям?
— Домой, — Илья махнул в сторону высотки.
— Ты же сказал…
— Мы не будем знакомиться. Мотька даже из-за компа вряд ли вылезет.
— А если вылезет?
— Скажу, что ты моя бухгалтерша, — он отметал все мои возражения на лету.
— И что бухгалтерша делает у тебя дома?
— Обсуждает проблемы с налоговой.
— В твоей спальне?
Пока я искала причины не идти, он уже незаметно дотащил меня до подъезда.
— Можем обсудить и в других местах, но тогда есть опасность спалиться, — Илья ухмыльнулся, легонько подтолкнул меня в спину, и тяжелая железная дверь захлопнулась за нами.
Теперь я понимаю, как он провернул этот фокус с Варей. Как добился своего. Она еще молодец, долго держалась. Хотя, наверное, в школе он только разгонялся, на полную мощность вышел только сейчас.
— Соболев, ты… — беспомощно произнесла я, уже выйдя из лифта и понимая, что деваться некуда, сама согласилась.
Он остановился, повернул меня к себе, обнял и твердо сказал:
— Все будет хорошо. Не бойся.
— Точно? — спросила я подозрительно.
— Обещаю! — глаза заискрились смехом. — Матвей тебя не съест, он час назад с моей карты пиццу заказал. На ближайшее время от сыт.
Захотелось его пнуть. Но эта дурацкая шутка все же немного успокоила внутреннюю дрожь.
Все будет хорошо. Он обещал.
Но встреча как-то сразу пошла не по сценарию. Едва войдя в прихожую, Илья с налету споткнулся о гироскутер, будто нарочно выкатившийся под ноги, сказал немножечко слов 18+ тихим шепотом и уже громче на всю квартиру:
— Мотя! Мотя, твою дивизию! Ты все-таки хочешь меня убить?! Почему это опять посреди коридора?
Я не успела напомнить, что план был просочиться тихонечко, чтобы страшный дракон Мотя не вышел из своей пещеры.
Потому что он — вышел.
Смерил нас взглядом — пока еще просто веселым, без фамильной горькой насмешки.
Повернулся к Илье:
— Так это она?..
— Кто? — попытался прикинуться шлангом тот.
— Слушай, не держи меня за малолетнего идиота, ок? — фыркнул Матвей, с любопытством разглядывая меня.
А я — его.
Легкие, как одуванчиковый пух, светлые волосы падали ему на глаза, и он сдувал их, смешно оттопыривая нижнюю губу.
Мальчишка как мальчишка.
Высокий, тонкий, изломанный.
Наглый.
Весь в отца.
Пока я пялилась, из-за угла вывернула и тут же обвилась хвостом вокруг его босых ног роскошная бело-рыжая кошка, в которой я с трудом узнала Писклю. Невероятно пушистый беличий хвост, презрительно сощуренные зеленые глаза, блестящая шелковая шерсть — она походила на любимую балованную наложницу в гареме, живущую в любви и неге.