Он надумал, вишь, жениться.
Собирайся, царь Кокот,
коли жив, наверно, ждёт.
Ты хоть царь, но все ж девица,
так что надо подчиниться».
Та неясно, что почём
согласилась с ним во всём.
А затем взяла платочек,
завязала в узелочек
свой дворец. Его Иван
сунул радостно в карман
и пустились наугад
в путь, куда глаза глядят.
* * *
Рано утром царь проснулся,
словно кот со сна, прогнулся,
посмотрел в окно отец
и расстроился вконец.
За окошком ниоткуда
появилось за ночь чудо:
беломраморный дворец –
дорогих камней ларец.
Весь сверкает он и пышет,
облака, как снег, на крыше,
сад вокруг, как дикий лес,
полон всяческих чудес.
На траве у частокола
люди мужеского пола,
может, сто или пятьсот.
Взбеленился царь Кокот:
«Кто без ведома и спроса
у меня под самым носом
за ночь выстроил дворец –
новый русский иль купец,
мафиози, казнокрады?
Доложить, а то награду
прилеплю под самый глаз.
Все усвоили приказ?»
В тот же час, как на экране,
появился дурень Ваня.
Говорит он, поклонясь:
«Царь, скорее с трона слазь.
Девку я нашёл, что надо,
притащил к тебе в ограду
вместе с садом и дворцом,
будь ей мужем и отцом».
Царь Кокот от изумленья
принял мудрое решенье:
«Как обещано, дурак
пусть получит свой пятак,
а ещё налить Ивану
царской браги полстакана,
на закуску выдать щёй
из солёных овощей.
А ко мне зовите сваху
да приличную рубаху
отыщите, коль не лень,
чай, женюсь не каждый день».
Причесался он немного
и пошёл через дорогу
вместе с свахой, сам не свой,
в гости к девке молодой.
На крыльцо, царя встречая,
вышла дева молодая,
отдаёт ему поклон
и берёт его в полон
красотой неизречённой.
«Будь моею наречённой», –
шепелявит царь Кокот,
деву за руку берёт.
Говорит ему девица:
«Если хочешь, царь, жениться,
то послушайся меня
и не мешкай, царь, ни дня.
Дам тебе я три заданья,
их запомни со вниманьем.
Как исполнишь, мы с тобой
станем мужем и женой.
А на нет и спросу нету,
мало ли царей по свету,
нынче здесь я, завтра там».
Царь ответил: «По рукам,
всё исполню со стараньем».
А девица: «Вот заданья.
Поначалу надо нам
яблок спелых килограмм,
молодильных, чародейных,
что в теплицах берендейных
созревают раз в сто лет.
Их доставь нам на обед.
Вот задание второе:
где-то чудо есть такое,
прозывают кот Баюн.
Он затейник и шалун,
всё, что делается в мире,
он, как радио в квартире,
чётко знает наперёд.
Песни этот кот поёт,
пляшет весело вприсядку,
знает песни и загадки,
принеси скорей кота,
без него здесь скукота.
И еще хочу я чудо –
золочёную посуду,
чтоб питья в ней и еды,
словно на море воды,
ни на самую на малость
никогда не убавлялось.
А покамест, царь Кокот,
от ворот вам поворот».
Говорится сказка скоро,
да дела идут неспоро.
День и ночь листает царь
чужеземный календарь,
но и в импортном талмуде
нет ни слова о посуде,
ни намека на кота,
лишь разврат да срамота.
И о яблоках чудесных
ничего в нём не известно,
ни одной заметки нет,
не дают царю ответ
ни старинные журналы,
ни цыганка, что гадала
на бубнового туза –
выпадает всё буза.
Как-то сдури или спьяну
спохватился он Ивана:
«Где скрывается дурак?
Растуды его и так!»
Отыскали дурня слуги,
как ни странно, без натуги,
привели на царский двор.
Царь повёл с ним разговор:
«Послужи царю немного,
собирайся в путь-дорогу.
Для начала надо нам
яблок спелых килограмм,
молодильных, чародейных,
что в теплицах берендейных
созревают раз в сто лет,
нам доставь их на обед.
Вот задание второе:
где-то чудо есть такое,
прозывают кот Баюн.
Он затейник и шалун,
пляшет весело вприсядку,
знает песни и загадки,
принеси сюда кота
без него нам скукота.
И ещё мне надо чудо –
золочёную посуду,
чтоб в ней царская еда
не кончалась никогда.
Принесёшь всё это в среду
не позднее, чем к обеду,
коль успеешь, твой отец
даст за это леденец.
Да и я, быть может, браги
плескану тебе из фляги
и пошлю тарелку щей
из солёных овощей.
Не успеешь, будет худо,
бить тебя прилюдно буду».
Говорит в ответ дурак:
«Прогуляюсь, коли так».
* * *
Ваня снова в путь собрался,
лапти снял, подпоясался
и пошёл, как и всегда,
сам не ведая куда.
Не спеша, но со сноровкой
прошагал без остановки
в скором времени Иван
сто больших и малых стран.
На дорогах и в селеньях
по царёву повеленью
он расспрашивал людей:
где прописан Берендей,
где кота искать, откуда
достаёт народ посуду.
Но молчал чужой народ,
как воды набравши в рот.
Так он мыкался по свету
без коней и без кареты,
без фуражки и штиблет
много дней, а, может, лет.
Как-то раз, устав не в шутку,
завернул он на минутку
отдохнуть в еловый лес.
Здесь его как будто бес
подтолкнул легонько в спину
в непролазную трясину,
где в довольствии живёт
лишь лягушачий народ,
да ещё плодится тина.
Понял Ваня, что кончина
тут его подстерегла,
словно тать из-за угла.
Вдруг он видит, как в тумане,
красну деву на поляне
всю в сиянии. Она
опьяняет без вина.
Говорит она Ивану:
«Чай, ты, юноша, не пьяный,
что плескаешься в воде?
Не случиться бы беде.
Засиделся, знать, в трясине,
вылезай, а то простынешь».
Ване руку подала.
«Вот, спасибо, помогла, –
говорит Иван, – болото
не понравилось мне что-то,
ты ж понравилась вполне.
За кого молиться мне?»
Говорит ему девчонка:
«Моё имя – Одолёнка,
ну, а ты, видать, Иван,
что пришёл из дальних стран.
Знаю я, царю Кокоту
взять жену себе охота.
Чтоб подарки ей поднесть,
он велел тебе принесть
молодильных яблок груду,
Баюна-кота, посуду».
У Ивана выпал глаз:
«Ты не ведьма ли зараз?»
«Нет, конечно, но по свету
мне известны все секреты,
все дела и все слова –
колдовская я трава.
Хоть живу я на болоте,
но мои труды в почёте,
помогу тебе и впредь
все преграды одолеть.
А сейчас следи за мною,