- Ко мне это не относится. Вряд ли я в его вкусе.
Нора прыснула.
- Не родилась ещё женщина, которая не была бы во вкусе Карлтона Эвери, - сказала она. - Он трахает все, что движется. Особенно, если оно в юбке. Вздохнув, она с горечью добавила: - Как, впрочем, и Том Хаскелл. Вон, смотри, на моего кобеля - уже волочится за горничной.
Энн посмотрела в сторону, указанную Норой, и увидела её мужа Тома, лысоватого краснолицего толстячка, старавшегося ущипнуть за задницу совсем молоденькую мексиканку-служанку. Девчонка, кокетливо улыбаясь, пыталась высвободиться, не обидев ухажера, а проказливая рука Тома уже заползала к ней под юбку.
- Эх, ко мне бы он так приставал! - процедила Нора. - Со мной-то он полный импотент. Мерзавец!
Энн поспешила перевести разговор на другую тему.
- Эвери умеет подбирать прислугу, - сказала она. - Девчонка весьма аппетитная. А та женщина, что в буфете прислуживает - и вовсе сногсшибательна.
- Девчонка приходит лишь тогда, когда он закатывает вечеринку, сказала Нора. - Дочь Марии Санчес. А за стойкой стоит сама Мария. Она у него - домоправительница. Ты разве не знала?
- Нет, - покачала головой Энн.
Мария Санчес в свои тридцать пять лет была сказочно красива. Статная и стройная, она поражала изяществом и благородством, горделивой посадкой головы. Однако в красивых черных глазах застыла печаль.
- Она даже красивее своей дочери, - сказала Энн. - Только уж очень грустная.
- Жизнь у неё не сахар, - сказала Нора. - Муж сидит в тюрьме за убийство. Десять лет назад в пьяной драке убил какого-то типа. У неё на шее остались двое детей - дочь Елена и сын. Год назад сын насмерть разбился на мотоцикле, столкнувшись ночью с грузовиком. Мария посвятила всю жизнь Елене. Дала ей образование, устроила в хорошую школу. Хочет, чтобы дочь стала преподавателем. - Чуть помолчав, Нора продолжила: - Если тебя интересует, спит ли с ней Эвери, то я не знаю. Впрочем, учитывая его репутацию...
Энн расхохоталась.
- Ты не поверишь, Нора, но меня это мало заботит. А ты, по-моему, просто помешалась на сексуальной почве, как и все тут.
Нора хихикнула.
- Не вижу в этом ничего плохого, - сказала она и тут же, помахав кому-то, отчалила.
Оставшись одна, Энн подошла к бассейну и, перекинувшись парой ничего не значащих фраз с Бобом и Тони Ван-Лир, уселась на складной стул, попивая дайкири. Внезапно кто-то прикоснулся к её руке. Подняв голову, она увидела Карлтона Эвери.
- Пригласив вашего мужа в дом, - произнес он с чарующей улыбкой, - я даже не ожидал, он так вцепится в эти чертежи. Они с Сэмом Брандтом настолько увлеченно обсуждают этот проект, что никто и не заподозрил бы, что они - непримиримые соперники. Очень несправедливо вышло - ваш муж наслаждается, а вас совсем забросили.
- Спасибо, но я вовсе не ощущаю себя брошенной, - улыбнулась Энн.
- А я заметил, что вы сидите тут в полном одиночестве, и испугался, что вы скучаете.
- Я никогда не скучаю.
- Никогда?
- Да, - кивнула Энн. - Мне ведь и некогда скучать - нужно следить за детьми и мужем. - Она засмеялась. - Да и здесь мне скучать не давали. Кое-кто даже успел поухаживать и пригласить в гости.
- В самом деле? - вскинул брови Эвери. - Кто, если не секрет?
- О, это была просто совершенно праздная болтовня. Ничего серьезного.
- Все равно - я прикажу подвергнуть нахала бичеванию.
- Не нужно, - попросила Энн. - Он ведь даже не настаивал. Просто дал свой адрес и пригласил зайти.
- Ни в коем случае, - покачал головой Эвери. - пообещайте, что не зайдете.
Энн не смогла сдержать улыбку.
- Обещаю. Кстати, вы ведь сами сказали, что отныне слово секс нужно писать - "$ex", через значок доллара. А он заодно хотел мне кое-что продать.
Эвери расхохотался.
- Ясно - это Абнер Джессап. - Он вдруг посерьезнел. - Пойдемте прогуляемся. Я хочу хоть ненадолго вырваться из этой толпы. - Видя её замешательство, он быстро добавил: - Не бойтесь, я не стану к вам приставать и заманивать в гости. Хорошо?
- Да, - после некоторого раздумья кивнула Энн.
Эвери взял Энн за руку.
- Сюда, пожалуйста, - пригласил он.
Обогнув бассейн, они миновали усаженные пестрыми цветами клумбы и вышли к стене. Эвери отомкнул дверцу и распахнул её.
"Боже мой, что я делаю?" - подумала вдруг Энн. Никогда прежде, посещая званые вечеринки, она не позволяла себе оказываться в столь сомнительных ситуациях.
Видя её нерешительность, Эвери расхохотался. - Должно быть, вам понарассказали всяких небылиц обо мне, - догадался он. - Но вряд ли кто мог сказать вам, что я не держу свое слово. Верно?
- Да, такого мне не говорили.
- Что ж, тогда...
Энн решилась и шагнула к воротам.
За стеной, отгораживавшей усадьбу от внешнего мира, расстилалась необъятная пустыня. Эвери взял Энн под руку и повел по выжженной земле, стараясь не наступать на острые колючки. Однажды, когда Энн споткнулась, Эвери молниеносно обвил её за талию и удержал, но потом тут же отдернул руку. Поднявшись по склону горы, они вышли на возвышавшуюся над домом Эвери смотровую площадку, на которой был установлен телескоп.
- Моя личная обсерватория, - сказал он.
Энн кинула взгляд вниз. В роскошном дворце Эвери жизнь протсо фонтанировала. Била ключом. Люди толпились на террасе, в патио, вокруг ярко освещенного бассейна. Звучала музыка, со всех сторон слышались веселые возгласы. Как Энн ни присматривалась, Дейва нигде не было видно. "Может быть, - виновато подумала Энн, - он до моего возвращения не выйдет из дома". Ей вовсе не улыбалось объясняться с мужем, как она приняла предложение Эвери прогуляться.
Эвери, насмотревшись на вид ночного города, оторвался от телескопа и подошел к ней.
- Не сочтите за хвастовство, но я обожаю любоваться на свою вотчину, ухмыльнулся он. - Вот, взгляните сами.
Энн приблизилась к трубе и всмотрелась. В глаза ей впрыгнули мириады ярких звезд - огней ночного города. Они сияли и переливались, как драгоценные камни. Брильянты, рубины, изумруды, сапфиры...
- Днем, разумеется, видно лучше, - заметил Эвери. - Тогда я могу рассмотреть всю долину. Двести двадцать тысяч людей, Энн, и все они беспрестанно копошатся, словно в гигантском муравейнике, радуясь жизни, суетясь или - влача тяжкое существование. Даже не верится, ведь, когда я был мальчишкой, здесь не насчитывалось и нескольких тысяч человек...
- О, так вы, значит, из числа наших редких аборигенов - коренных аризонцев?
- Да, и горжусь этим.
- Вот, значит, почему вы считаете эти края своей вотчиной?
- Не только. Дело в том, что я горжусь тем, что в свое время предвосхитил расцвет Сахуэро-сити. Двадцать пять лет назад, когда я сам едва сводил концы с концами, я тратил все деньги, которые мог заработать, занять или даже украсть, на то, чтобы приобретать землю. Я купил много тысяч акров. Затем, когда время созрело, лет двенадцать назад, я потратил уйму средств на то, чтобы расхвалить Сахуэро-сити, сделать ему бешеную рекламу. Конечно, мне помогали. Нашлись умные люди, которые почуяли, что здесь пахнет жареным, и не отказались от возможности урвать хороший куш. Словом, дело завертелось и потом остановить его было уже невозможно - как снежную лавину. Повсюду развернулось строительство, люди прибывали тысячами. Я горжусь тем, что приложил руку к процветанию нашего города.
- Да, Карл, вы вправе гордиться.
- Спасибо, Энн. К сожалению, далеко не все здесь столь понятливы, как вы.
- В самом деле?
- Многие критикуют и поносят меня и моих коллег за то, что нам удалось заработать. В одном они правы - заработали мы и впрямь прилично.
Эвери вынул из кармана пачку сигарет и протянул Энн. Она отказалась и тогда он закурил сам. При вспышке зажигалки его лицо показалось Энн торжественным.
- Некоторые люди считают меня отпетым мерзавцем и мошенником, - сказал он. - Впрочем, они ушли недалеко от истины. Мои предки традиционно были не в ладах с законом. Взять, например, моего прадеда - старого Хайрэма. Он прибыл в эти края юнцом, в конце семидесятых годов прошлого века. Охотился, добывал шкуры, затем торговал. Солдатам в форте Дойл он поставлял провизию, а апачам - оружие и виски. Славный был патриот. Или - мой дед, который в начале века служил здесь шерифом. Приглянулась ему однажды одна дамочка. Замужняя, между прочим. Так вот, он сфабриковал улики против её мужа и засадил его в каталажку. А сам, разумеется, завладел его женой.