– Андрей! – протянул он мне здороваться свою «руку-удостоверение». – Приехали?
– Приехали, – ответил я, окинув взглядом сопровождающих меня «машинистов».
Борщ тоже посмотрел на них, кивнул головой каждому, мол, можете быть свободны, и снова улыбнулся мне. Но тут же сделал озабоченное лицо.
– Какой-то у вас вид помятый. Они вам не доставили неудобств? – указал он пальцем на удаляющихся парней в черных кожанках.
– Нет, нет, одни удобства. Очень заботливые ребята оказались, – ответил я. – Даже дверцу открыли, когда мы приехали.
– Конечно, там же ручки нет, – без раздумий сказал Борщ, нисколько не смущаясь явной иронией. – Но все-таки ваш внешний вид меня волнует. Какой-то вы бледный.
– Просто укачало маленько.
– Меня тоже в «Гелендвагенах» укачивает.
– Во всех или только в этом?
– В любом, – зло сообщил Захар, только теперь, видимо, поняв, что я издеваюсь. – В туалет вам надо?
– Нет, спасибо, я уже сходил. Не успел только сообщить вашим друзьям, но они сейчас сами увидят, когда к машине вернутся.
Борщ, приняв за правду и последнюю мою шутку тоже, посмотрел на меня очень внимательно и, как мне показалось, с сожалением. Из этого взгляда я снова заключил, что про мою судьбу, в отличие от меня самого, он все знает, и напрасно я тут ерничаю, – будущее мое совсем не светло, а облачно, если даже не сказать, покрыто, как сейчас на улице, мраком нависших туч.
– Тогда пойдем, – сказал он после осмотра. – Полковник ждет нас. Вон туда, по лестнице на второй этаж.
«Странное заведение, – думал я пока мы шли по коридору сначала первого, а затем и второго этажа. – Как они тут ориентируются?»
На мысль о возможности потеряться и не найтись меня навели таблички на дверях, на которых красовалось либо только ФИО обитателей (это кабинеты начальников, наверное), либо просто номера отделов: «Отдел № 1», «Отдел № 2» и т.д. Встретилась еще и такая табличка: «Общий», про которую я сразу подумал: «Не душ ли?», а также совершенно необъяснимая, космическая – «Канцелярия 7В-20». Остановились мы у двери с табличкой «Колмыков Александр Анатольевич». Кто он по званию, в какой должности служит, каким подразделением управляет, – ничего из вывески не понять. Но несмотря на недосказанность, на душе у меня стало немного спокойнее, – куда хуже было бы оказаться в «Канцелярии 7В-20».
Борщ попросил меня подождать и, постучавшись, скрылся за дверью. Через десять секунд открыл ее, и я прошел в огромный темный кабинет. Его хозяин, не смотря на уличный предгрозовой сумрак, отчего-то не включал свет и сидел под портретом президента неподвижной глыбой в форме полковника. Каких войск угадать не решаюсь, так как кроме танкистов и медиков других погон не различаю. Ни к тем, ни к другим он не относился, а еще он не был ни летчиком, ни моряком, это точно.
Борщ закрыл дверь и легонько подтолкнул меня проходить. «Глыба» тоже ожила, и направилась навстречу. Она представилась полковником Александром Анатольевичем Колмыковым, начальником, как я и предполагал из таблички, отдела. Я тоже представился и мне было предложено сесть за стол для совещаний. Борщ с «глыбой» сели с одной стороны, а я, напротив. Для начала занялись разглядыванием друг друга. Борщ, словно соскучившись, как и в кафе, сверлил меня пристально и его проникновенный взгляд очень смущал и отвлекал меня от изучения физиогномики полковника. Может поэтому и описать человека в форме, как что-то среднее между крупным военным в годах без шеи и толстым милиционером в отставке, не получается.
– А мы ваши преданные читатели, – мягко начал разговор Колмыков. – Пристально следим за вашим творчеством и с нетерпением ждем новых работ.
– Вы тоже? – поинтересовался я. – Мне, безусловно, приятно, но чем обязан таким вниманием?
– И я тоже. И Захар. Мы очень любим правдивые истории, практически документальные. Но написанные не журналистами, а именно писателями.
– Но я ничего общего ни с журналистами, ни с документалистами не имею и пишу только выдуманные истории, – ответил я. – Кстати, писатели склонны преувеличивать и приукрашивать, отсюда правда искажается. Художественная документалистика – жанр оригинальный, но опираться на достоверность изложенных таким образом фактов я бы не стал. Это как художника попросить нарисовать чертеж за чертежника. Сможет? Да. Но каков будет результат?
– В целом вы правы, но нам все-таки приятно читать художественные описания всяких реальных событий.
– Александр Анатольевич, – резко, но не грубо сменил я тему, – скажите, пожалуйста, где я нахожусь?