Взлетать страшно, до чертиков. Я собственно и напился, потому что летать не люблю. Руки дрожат, и Максим, понаблюдав за моими мучениями, сам пристегивает меня и берет за руку. Так, конечно, спокойнее, но как-то неудобно. Люди смотрят же.
Взлетаем, закрываю глаза и считаю до ста. Только дают сигнал, что можно отстегнуть ремни, как Макс тащит меня в сторону туалета и запихав внутрь маленького помещения, закрывает за нами дверь. Я тут же оказываюсь зажатым между дверью и горячим возбужденным телом.
Макс наклоняется ко мне и накрывает мои губы поцелуем. Властно, требовательно, жестко. Открываю рот, пропуская его язык к себе, и сам не замечаю, как начинаю отвечать на такую желанную ласку. Он, рыкнув, сильнее прижимается ко мне и, задрав на мне футболку, начинает изучать мое тело, лаская каждый сантиметр открытой кожи. Упираюсь ладонями в его плечи, стараясь оттолкнуть. Это все неправильно, так не должно быть, не хочу так.
Мои действия не возымели никакого эффекта. Макс с силой сжимает мои бедра и вжимается своим членом в мой уже возбужденный пах, наглядно показывая мне свои желания и мое согласие. Стон срывается сам собой и тонет в поцелуе.
- Прекрати, - шепчу еле слышно, не узнавая собственного голоса, когда губы оказываются на свободе, а поцелуи спускаются на шею и ключицы.
Максим забирается одной рукой ко мне в джинсы и сжимает ягодицу до боли, оставляя следы на теле, другой удерживает меня за талию, продолжая изучать языком мою шею.
Не выдерживаю, если это не прекратить сейчас, то потом это сделать будет уже невозможно.
Да простят меня мужчины всей страны, бью коленом Максу между ног. Слышу сдавленное «блядь» и он утыкается головой мне в шею, тяжело дыша.
Только хочу выбежать, но совесть, мать ее...
- Ты как? – спрашиваю у него с сочувствием, глядя как он, сидя на корточках, морщится от боли.
- Ты еще здесь? – беззлобно, скорее обиженно, спрашивает Максим.
- Не понял?
- На твоем месте я бы уже убегал, потому что как только я смогу ходить, я поймаю тебя, маленькая дрянь, и прибью, - с каждым словом его голос становился все тверже, а вот мои шансы на спасение - все меньше.
Пулей вылетаю из туалета, захлопнув за собой дверь, и лечу прямо по самолету. Возбуждение как рукой сняло. Если он одним взглядом способен вогнать человека в состояние страха, то что будет, если он решит прибегнуть к решительным действиям?
Вот где можно спрятаться в самолете? Не знаете? Я тоже. На просьбу к стюардессе выдать мне парашют и открыть дверь, получил отказ. Злобная стерва! Пришлось идти дальше. Точнее бежать, потому что я буквально пятой точкой чуял приближающуюся опасность.
Спасение мое нашлось в кабине управления.
- Товарищи водители, пожалуйста, можно я тут посижу, а то меня там убьют, - начал тараторить я, как только проскользнул в кабину, вслед за стюардессой.
- Сиди, - бросил один из них, а я чуть не описался от счастья, ну и в туалет хотелось.
Почему мне разрешили остаться? Сам не знаю. Может, вид у меня был такой затравленный, а, может, просто люди хорошие попались, но вышел я только тогда, когда сказали, что скоро мы заходим на посадку и нужно пристегнуться.
Стюардесса сама меня проводила до места и пристегнула, в то время как почти белый Максим наблюдал за мной нечитаемым взглядом.
- Ты где был? – еле слышно спросил он. В голосе я слышал неприкрытое беспокойство.
- В кабине у пилотов сидел, - буркнул я.
- Вот видите, нашелся ваш молодой человек, а вы боялись. Пошутили мы, что он выпрыгнул, - отозвалась стюардесса, юморные они тут.
- Свали, - рыкнул на нее Максим, и ее как ветром сдуло.
Приземление прошло благополучно и я, несмотря на протесты Макса, попрощался со всем экипажем, и только тогда пошел вниз по трапу.
- Ты везде себе компанию найдешь, - беззлобно ответил Макс и все так же за руку потащил меня к машине. Я не сопротивлялся, уже почти клюя носом.
Как доехали до моего дома - не помню. Помню мягкие губы на своих губах и нежные руки, щарящие под футболкой. Распахиваю глаза и делаю мордочку типа «опять ты, извращенец».
- Может, к тебе? – шепчет Макс вкрадчиво, обдавая мои губы горячим дыханием.
Отрицательно мотаю головой. Он улыбается. От одной такой улыбки сердце сжимается и категорически отказывается выполнять свои функции.
- Тогда ко мне? – уточняет он и снова целует меня, только теперь я вырываюсь и отталкиваю его за плечи.
Все-таки он сильнее меня и впервые в жизни я не хочу быть сильным, хочется раствориться в этом мгновении и доверить себя и свою душу кому-то, кто будет ее ценить. Было бы кому.
- По домам, - успеваю сказать между непрекращающимися поцелуями, от которых уже горят губы, - меня уже Мила ждет, - добавляю, и наблюдаю преинтереснейшую реакцию.
Начальник вмиг звереет и, выдернув меня из машины, тащит к лифту. Седьмой этаж, железная дверь, благо я ключи не потерял. Открываю и ору на всю квартиру.
- Милая, я дома!
Макс рывком притягивает меня к себе, прижимает спиной к своей груди, крепко держа за талию. А напрягся-то как, прям жуть.
Выходит моя Мила и не спеша, я бы даже сказал вальяжно, идет ко мне. А на морде такое возмущение и недовольство, что глупая улыбка помимо моей воли выползает на лицо.
Высвобождаюсь из хватки и, плюхнувшись на колени перед кошкой, начинаю вымаливать прощение.
- Ну, прости, что я не ночевал дома, я, честно-честно, только пил и курил, а с другими кошками не гулял, - Мила смотрит на меня как на полного идиота и переводит взгляд на Макса.
- С этим я тоже ничего не делал, он меня только подвез до дома, - оправдываюсь я. Макс хихикает за моей спиной.
Ему смешно, а мне, если не удастся загладить свою вину, такой Армагеддон светит. Прошлый раз вон не пришел домой ночевать, не предупредив ее, и два дня за ней ходил. Она вообще есть отказывалась. Пришлось вести ее к родителям на месяц, чтоб не загнулась от голода, а потом еще новый домик покупать и мячик.
Мила, оглядев Макса, нахохлилась, зашипела, выпустила когти и пошла в атаку. Я слежу за его реакцией, и за тем как с красивого лица медленно сползает улыбка.