— Пятый учебный отряд, слушай мою команду! — донёсся по рации стальной голос Кожедуба. — На выход!
Спорить с ним, конечно, никто не стал, и вскоре пятёрка потрёпанных, но живых кадетов-огнеборцев, стояла перед машиной, вытянувшись в струнку.
— Вольно! — скомандовал Кожедуб, стоявший перед нами. — Слушай мой приказ: приказываю отдохнуть как следует. Вы заслужили.
Он улыбнулся своей кривой ухмылкой, хлопнул по борту стоявшей впереди Саламандры — её аппарель откинулась.
— Ну что, встали? Или думаете праздновать на сухую?
— Никак нет! — дружно ответили мы.
Архипов опомнился раньше всех и, отсалютовав, рванул к раскрытой машине. Тут же вынырнув из её чрева, он, широко улыбаясь, нёс две крупные кеги.
— Ну что, огнеборцы? — улыбнулся в ответ Кожедуб, дождавшись, пока мы разгрузим заслуженную награду, — Наслаждайтесь.
— А как же вы? Думаете пропустить все веселье? — спросил я Кожедуба.
Он улыбнулся.
— Я тронут, Пожарский, твоей заботой. Но есть ещё дела, — покачал он головой, — Бывайте. Заберу вас завтра
Он запрыгнул в машину и, высунувшись из верхнего люка, добавил:
— Огнеборцы — лучшие из защитников человечества. Они привыкли побеждать. Но это не значит, что они не умеют ценить победу. Так что живите как в последний раз. Жизнь не всегда будет такой.
***
Перед нами стояли две кеги с ледяным пивом, а на углях шкворчали как минимум четыре утки и солидный отряд заряженных шампуров… Ночь выдалась не из лёгких, и она всё ещё не закончилась.
В Очаге время текло совершенно не так, как в реальном мире, так что, по местному времени, на ликвидацию мы потратили всего несколько часов. А по нашему времени — мы не спали как минимум сутки…
В общем, несмотря на всё это, Пятый отряд молча сидел вокруг костра. Аппетита не было ни у кого.
Иронично подумал я, что среди всех нечего скрывать было только Полозову. Его самая страшная тайна была раскрыта, я надеюсь, на экзамене.
Хотя был ещё Архипов, но тут я бы совсем не удивился, если бы он сейчас сказал, что является бастардом нынешнего императора — как минимум.
Но во всей этой ситуации был один неприятный, но жизненный момент.
Если мы не будем друг другу доверять, мы как команда далеко не уедем. И эта наша первая победа будет последней.
— Если хотите что-то сказать — говорите, — обратился я ко всем собравшимся. — А то пиво скоро нагреется, и от этого вечера не останется ничего хорошего.
— Может, сам начнёшь? — заметил Полозов. — Что-то мне кажется, у тебя побольше есть того, что нам рассказать.
Он перевёл взгляд на Лену, затем на Ленского.
— Не говоря уже про нашу портальщицу и «мистера я-шучу-дурацкие-шутки-чтобы-никто-не-понял-что-я-чертов-психопат-с-излишней-привязанностью-к-чаю».
— Ну хожу через Бездну, и что? — скрестила руки на груди Лена. — Не мы выбираем, кем родиться. Выживаю как могу. Не нравится — держись подальше.
Полозов фыркнул:
— С удовольствием, — проворчал он.
— Ах ты…
Лена вскочила с места, готовая выцарапать Полозову глаза, но я мягко, но настойчиво взял её за руку.
Лена обернулась. В её глазах полыхал пожар. Оставь его так — и он сейчас нас всех тут сожжёт.
— Все мы знаем, что без твоих способностей многих из нас сегодня здесь бы не было. — спокойно сказал я Лене и перевел взгляд на Полозова, — Что бы Гриша ни говорил, он просто… Как человек кровей благородных, не привык получать помощь, а потому не знает, как за неё благодарить.
Ленский хмыкнул. В целом моё высказывание оказалось гораздо точнее, чем я мог подумать изначально. Правда…
— Ещё чего! — возмутился Полозов. — Да я…
— Что ты? Летать бы научился? — прервал его я, — Как дети малые, ей-богу… Неужели это так трудно.
Мы с Полозовым смотрели друг на друга. Казалось этот высокомерный, как и все дворяне парень ни за что не признает, что один бы не справился…
— Благодарю за помощь, — тихо сказал он и, насупившись, отвернулся, — Но и без меня бы вы не справились!
Лена вздохнула и опустила плечи.
— Ладно, — буркнула она, и села на место, — Спасибо и тебе.
У нас как-никак прогресс.
— Ну, раз с этим разобрались. — вздохнул я, — Тогда мой черёд рассказывать.
Ох, и не просто это… Могу ли я им доверять? Они уже доказали, что в бою не отступят и пойдут до конца. Доверие — штука такая: оно либо есть, либо его нет. Либо мы тут полагаемся друг на друга, либо каждый день запирается сам с собой и своими демонами — и ведёт этот бой один.