Одинокие волки не выживают. Только если сами не создадут себе свою стаю. И эта стая сейчас передо мной.
— Это долгая история, — начал я. — Только давайте хотя бы пиво нальём, пока холодное…
— Да, если что, у нас холодильник-то с собой! — рассмеялся Архипов, хлопнув по плечу Ленского.
Тот был не в восторге от такого лестного сравнения и, бросив на Архипова холодный взгляд, всё же раскупорил кегу. Каждый из нас обзавёлся бокалом ледяного пива и жареным на углях мясом.
— И началась эта история с того, — продолжил я свой рассказ, когда все уселись, — что на моей голове оказался мешок…
И я рассказал о событиях, предшествующих этой ночи. Про потерю памяти, про похищение, и то, как я пробудил в себе дар, и как встретился с демоницей, и как отец отправил меня сюда.
Под пиво и еду это было даже не так уж и скучно вспоминать. А вопросы Архипова, который очень бурно реагировал на наши с Ленским приключения в поезде, не позволяли мне упустить детали.
— То есть ты потерял память… — медленно произнесла Лена, водя пальцем по кружке. — И откуда у тебя эта сила, ты не помнишь?
— Да, — ответил я. — Она просто… пробудилась.
Полозов фыркнул:
— В двадцать с лишним? Не поверю. Тебя бы все рода на опыты разобрали по винтику, лишь бы понять, как в своих бездарях дар пробуждать…
Он осекся.
— Поняли наконец? — спросил я. — Кроме того, есть ещё одна сложность. Этой ночью… я слышал голос.
А вот Ленский, который знал эту историю ровно до этой ночи, внезапно встрепенулся.
— Что за голос? — спросил у меня Ленский.
Полозов покрутил пальцем у виска. Я голой рукой взял картофелину из углей и запустил прямо в него.
— Ай, горячо! — запричитал Полозов и перекинул картошку Архипову. Тот поймал её лапищей и со сноровкой разделал.
— Ну так что за голос-то? — напомнил Ленский свой вопрос. — Слышал его раньше?
— Когда мы с тобой сражались на экзамене.
Ленский, казалось, ничуть не удивился.
— И что хотел этот голос? — спросил он.
— Крови, — ответил я.
Лица у всех были стали как каменные маски. Веселье тут же слетело с них, и в каждом из сидящих у костра читалось напряжение. Архипов медленно вытирал руки о штаны и бросил быстрый взгляд на «Люсю».
Лена напряглась, как волчица, заметившая охотника и слегка откинулась назад, уходя из моего вида.
Только Ленский смотрел прямо на меня своим обжигающе-холодным взглядом.
— И ты уверен, что ты не одержим? — просто спросил он меня.
— Уверен, — так же просто ответил я.
— И на чём, позволь поинтересоваться, строится твоя уверенность? — вставил Полозов.
— На том, что я послал этот голос на хер. Я сам хозяин своей силы. И сам хозяин своей судьбы. А если так когда-нибудь быть перестанет… можете убить меня на месте. Даже пальцем не пошевелю, чтобы вам помешать.
Ленский усмехнулся. Он-то без сомнения знал, что эти слова — не пустая бравада. А я знал, что среди нас есть тот, кто может этим предложением воспользоваться. И теперь мне это было очевидно. Сохраним пока этот хрупкий статус-кво.
Ленский поднял кружку.
— И за это можно выпить.
Я встал и поднял свой стакан.
— А теперь, прежде чем мы откроем вторую бочку… Кто-нибудь ещё хочет что-нибудь рассказать? — сказал я. — Потому что после этой ночи давайте договоримся: мы команда. И, как сказал бы Валидубов: «Вместе живём и…»
Не, следующая часть речи Валидубова была максимально хреновой…
— Вместе победим! — придумал я концовку получше.
— И вместе победим, — кивнул Ленский и, встав, присоединился к тосту, стукнув жестью о жесть.
— И вместе победим! — встав, бодро отозвался Архипов.
Нам пришлось амортизировать удар его кружкой, чтобы у нас в стаканах хоть что-то осталось.
Полозов посмотрел на нас и махнул рукой.
— Чёрт с вами, гребаные психи… — он встал и ухмыльнулся. — Мои гребаные психи… вместе победим!
Я повернулся к Лене. Как всегда, она держалась обособленно, всегда старалась выстраивать между собой и остальными невидимую стену. Не давала через неё переступать. Ни себе — ни другим.
Но этой ночью эта стена дала трещину.
Я тепло улыбнулся и кивнул на нашу «клятву гладиаторов».
Лена улыбнулась в ответ и подняла кружку, присоединившись.
— Вместе победим? — робко спросила она, вжав голову в плечи, словно боясь услышать ответ.