Я раскалёнными добела руками, которые охватило пламя, схватился за черный хвост, вгрызся в него своими зубами, разрывая горячую, пахнущую вековой гарью и пеплом, плоть.
Брызнула горячая, словно лава, кровь, заливая мне лицо, обжигая кожу на нём, которая тут же пошла волдырями.
Я уже практически не понимал, что происходит. Сознание затуманилось от боли, всё происходило словно в горячном бреду. Я рвал. Метал. Бил. Кричал. И снова рвал. И снова. И снова.
Тяжёлый паровой молот сердца бился в груди, разгоняя по венам кровь. Боль была всё острее и острее — именно так я понимал, что всё ещё жив.
Я схватил игнита обеими руками, оторвал его от земли. Почувствовав, что потерял опору, он дернулся, оттолкнулся хвостом от пола и рванул в сторону. Вместе мы врезались в стену вагона. От удара вагон накренился и заходил ходуном, как лодка на волнах.
Поезд как раз проходил крутой поворот на мост. Вагон зашатало словно маятник и эта волна разошлась по хвосту состава. Последний вагон качнулся, словно кончик плети.
Его задние колёса с оглушительным скрежетом соскочили с рельс, и поезд, въехавший уже на длинный узкий мост, перекинутый через реку, начал соскальзывать с полотна, падая с пятидесятиметровой высоты прямо в тёмные воды реки.
Состав потянуло вниз. У меня оставались считанные секунды.
Я отпрыгнул от игнита, пинком откинув тварь от себя. Сквозь черный дым и гарь, я еле нашел глазами лежащую на полу девушку.
Судя по виду, она была либо без сознания, либо слишком слаба, чтобы что-то делать. Но грудь её вздымалась — она ещё дышала.
— Пожарский!!! — раздался крик Ленского.
Я услышал, как со стороны локомотива, словно лёд на зимней реке, с низким звучным хлопком треснул и разлетелся на тысячи осколков ледяной мост, не выдержав колебаний падающего хвоста.
Хвост поезда больше ничего не держало, буквально несколько мгновений — и мы полетим в реку в пылающем вагоне.
Я рванул вперёд, что было сил, напрягая каждую мышцу, каждую клетку своих ног, охваченных сверхъестественной силой, которая рвала мои живые мышцы и жилы.
Прямо на ходу я подхватил девушку на руки. Она поморщилась, будучи на краю сознания, когда прикоснулась к моей раскалённой, почерневшей коже.
Игнит за моей спиной заревел. Его яростный рык, как никогда мощный, волной разнёсся по вагону, срывая полностью остатки уже истлевшей крыши и раскидывая куски сгоревшей мебели.
Но иронично: именно эта ударная волна, которую послал нам вслед игнит, дала мне необходимое ускорение.
Когда пол уже начал уходить из-под ног и я не мог больше бежать навстречу машущему рукой Ленскому, я прыгнул. Усиленные этим проклятым даром мышцы, вкупе с ударной волной от вопля игнита, оторвали нас от земли и снарядом запустили через остатки пылающего вагона, прямо навстречу огромному десятиметровому провалу, между вагонами.
Мы летим.
Чуть сбоку от состава, прямо под нами, хвост поезда, пылая как комета в ночи, сквозь ночь несётся навстречу холодным глубинам полноводной реки.
Ночь разрывает яростный вопль игнита.
Я прижимаю девушку к себе одной рукой, другую вытягиваю. Тянусь навстречу единственному спасению.
Мгновение. Другое. Мы летим навстречу вагону. И кажется, что вот-вот я зацеплюсь за боковой поручень.
Но в последний момент я понимаю: даже прыжка такой силы не хватает.
Я вытягиваю руку ещё сильнее, слышу как скрипят сухожилия. Пытаюсь ухватиться хотя бы за порог вагона, а не улететь вниз с моста в бездну.
Из моей чёрной, покрытой толстой угольной кожей, ладони вырываются длинные острые когти, которые цепляют порог, высекая из него ярко-красные искры, вспарывая металл.
Спасение, которое было так близко, буквально ускользает у меня между пальцев.
Время останавливается.
Я уже думаю о том, что надо приготовиться к падению, закрыв девушку собой. Думаю, мне встреча с водной гладью не нанесёт вреда, а вот ей лучше войти в воду после того, как я разобью её поверхность.
Но внезапно мой новый план прерывает вцепившаяся в меня рука Ленского. Меня рвануло вверх.
От резкого рывка девушка выскользнула из моей хватки и полетела вниз. Я потянулся за ней и ухватил её за руку, сжав её так крепко, как только смог.
Девушка резко пришла в себя и, широко распахнув глаза, истошно закричала.
Мы неслись по ночному воздуху над водной гладью на высоте нескольких десятков метров. Хоть она почти ничего и не весила, набегающий на неё поток воздуха стремился вырвать её из моей руки, и меня буквально разрывало в обе стороны. Одной рукой я держал верещащую девушку, не давая ей сорваться вниз. Другой когтями впился в предплечье Ленского, который стиснул зубы, но руку не разжал.