— Далеко собрался?! — проскрипел Ленский.
— Подышать вышел! — прокричал я в ответ, — А то накурено!
Новый поток ветра налетел на нас, и девушку закачало в моей хватке.
— Держу! — прокричал я ей. — Не разжимай руки! Сейчас закину нас внутрь!
Она подняла на меня полные ужаса голубые глаза, которые горели на бледном лице, и двумя руками вцепилась в мою руку, прижав её к груди.
Пора закинуть нас в вагон, а то силы мои были на пределе, и даже бешено работающий адский мотор в моей груди уже, казалось, готов был заглохнуть.
Собравшись с силами, я принялся раскачивать верещащую девушку туда-сюда, как маятник.
Туда.
Ультразвуковой девичий визг разорвал ночную тьму.
Сюда.
Мне казалось, я узнал пару новых ругательств.
— Ещё раз! — прокричал я ей.
Туда. Амплитуда качения стала больше.
И пара новых молитв в мою копилку.
— ДАВАЙ БЫСТРЕЕ! — раздался над моей головой крик. Но я его уже почти не слышал. Весь эфир забил звон в ушах и бешено колотящееся сердце.
Сюда. В ушах заревел ветер от набираемой нами скорости.
Она, умница, наконец взяла себя в руки, поняла, что ей надо делать, чтобы нам выжить. Сгруппировалась и принялась раскачиваться в такт помогая нам набрать нужную высоту.
— Лови её! — поднял я голову и закричал Ленскому, — СЕЙЧАС!!!
В верхней точке качения я до предела напряг руки. Мышцы груди натянулись, как швартовые канаты, готовые вот вот лопнуть.
Но физика сделала своё дело: мы заходили на полный оборот, апогей которого, по моему расчету, должен был закончиться в вагоне.
Мы полетели по широкой дуге, и вот оказались вдвоём уже…
— Правее! — закричала она уже в верхней точке своего полёта.
Я дернул её вправо, так что хрустнуло сломанное в схватке с игнитом ребро.
Ленский, видя, что у него краткий миг преимущества в борьбе с гравитацией, упёрся ногами в ледяной упор, который вырос у него под ботинками, и рывком потянул нас обоих на себя.
Новый вектор силы изменил нашу траекторию движения, и мы кувырком влетели в вагон.
Девушка своей хрупкой фигуркой влетела прямо в меня.
Я распластался на спине, а она оказалась сверху. Я почувствовал, как бешено колотится её сердце. Она приподнялась, уперевшись руками мне в грудь. Светлые спутанные волосы обрамляли её лицо, спускаясь вниз.
Она тяжело дышала, смотря прямо в глаза. Наконец она нервно улыбнулась и выдохнула. Плечи её начали трястись. Слёзы закапали из её глаз, и она, попытавшись подавить смех, прыснула и громко рассмеялась прямо мне в лицо. А я даже и не думал сдерживаться — меня взорвало от смеха.
Я видел такое с участниками тех случаев, которые я предпочел бы забыть. Организм сбрасывал накопившееся нервное напряжение как умел.
Смех накатывал на нас волнами. Мы то замолкали, то начинали заново. Измученные, мы смеялись как в последний раз.
Наконец мы вроде бы смогли наконец остановиться. А то ещё немного и я был уверен, что меня разорвет.
Ленский, который просто задыхался, обессиленно рухнул на спину рядом и на последок рассмеялся глядя в потолок. Девушка же нависшая надо мной не выдержала и вновь заразилась его смехом. Её руки подкосились, и, смеясь, она рухнула прямо на меня.
Поймав покинувшее её дыхание, она поднялась на руках. Её раскрасневшееся лицо, было прямо напротив меня. Зелёные глаза блестели от слёз, а на лице не увядала улыбка.
Тут она прищурилась и посмотрела на меня неожиданно серьёзно и, также неожиданно прильнув ко мне, поцеловала прямо в губы. Я почувствовал, как затрепетало сердце в её груди.
— Спасибо, что не бросил меня, — отдышавшись, сказала она и улыбнулась.
Я улыбнулся в ответ:
— Не мог же я тебя там оставить, так и не узнав, как тебя зовут?
Она рассмеялась:
— И всего-то?
— Мне кажется, этого достаточно, — ответил я.
Она смутилась.
— Алёна.
— Вова.
Слева от нас раздалось покашливание.
— Не хотел, конечно, мешать, — ехидно сказал Ленский, — но, кажется, мы приехали.
Действительно. Поезд больше не несся, как канатоходец по узкому мосту. Нас теперь плотно отступил густой лиственный лес. Локомотив подал сигнал, и состав начал, скрипя тормозами, замедляться.
Глава 9
Подъезжающий к перевалочной станции состав уже встречала россыпь мерцающих сигнальными огнями машин. Военные, медики и те, в красных куртках которых я безошибочно узнал огнеборцев.