— Почему не начали с искусственного дыхания, Пожарский? — спросила меня инструктор.
— Вернее начать с компрессии, потому что в крови еще есть кислород, и тогда я бы потратил время на искусственное дыхание.
Вновь её ручка забегала по блокноту. Я же в это время продолжал повторять циклы «компрессии — искусственное дыхание». Примерно через пять циклов я вновь быстро проверил пульс на сонной артерии.
— Всё ещё нет, — покачала головой инструктор. — Твои действия?
— Продолжаю, — ответил я.
Я сделал ещё один цикл и вновь проверил пульс.
— Ещё нет, — сказала инструктор. — Что ещё мы можем предпринять?
— Самый верный способ — дожидаться медиков, поэтому заранее нужно их вызвать.
— Вы вызвали, Пожарский?
— Первым делом. Иначе откуда здесь столько огнеборцев?
Она улыбнулась.
— Ну раз вы так говорите… — Вновь что-то записала в свой блокнот. — Что-нибудь ещё?
Усталость резко снижает эффективность этих мероприятий, как я знал. С другой стороны, экзамены должны проходить самостоятельно… Ну что ж, если это имитация действительно реальной ситуации…
— Ленский, ты знаешь, как делать то, что я делал? — спросил я, повернувшись к своему другу.
— Конечно, — бодро ответил он.
— Тогда подмени меня.
Инструктор, к моему удивлению, не стала возражать, просто сделала ещё одну пометку в своём блокноте.
Вот мы по очереди начали спасать Кешу от этой неприятной ситуации, в которую он угодил.
Продолжалось это ещё несколько циклов, и мы уже порядком успели измотаться, поскольку Кеша никак не шёл на поправку.
— Достаточно, — наконец сказала инструктор и остановила секундомер. — Иннокентий до сих пор не дышит, пульса нет. Медики не прибыли. Ваши действия?
Ленский исполнил ладонью незнакомый мне жест.
— Да примет Святое Пламя его чистую душу…
— Продолжаем, — твердо прервал я его.
— Даже так? — удивилась инструктор.
— Пока не будет видимых признаков смерти — трупного окоченения или пока не прибудут медики — мы не вправе останавливаться.
Итак мы продолжали…
Молодой дворянин — Полозов, с которым я начинал, уже давно закончил, получив высший балл за оказание медицинской помощи, что немало меня удивило — такое впечатление он совсем не производил.
Но меня занимало другое: Иннокентий всё ещё не дышал, Да и сам я сейчас пытался отчаянно отдышаться, потому что, пока меня подменял Ленский, была очень большая угроза того, что все — я к Кеше присоединюсь или как минимум прожгу его грудь насквозь, когда адский мотор в моей груди решит, что я без него не справляюсь.
— Ладно, теперь точно достаточно, — выдохнула мой инструктор. — Вы первый на моей памяти кандидат, кто отнял у меня столько времени. За все годы, что я здесь.
Мы с Ленским прекратили и встали по стойке перед ней. Она спрятала за пазуху свой большой блокнот с чёрной обложкой и пристально посмотрела мне в глаза. Морщины пролегали в уголках её глаз и губ, рыжеватые волосы были тронуты сединой — так что, думаю, она знала, о чём говорила.
— У вас тоже высший балл, Пожарский. Молодец, — тепло улыбнулась она. — Кеша спасён благодаря вам.
Затем повернулась к Ленскому, криво усмехнулась.
— Ну, а вам, господин Ленский, достался балл пониже из-за вашего легкомысленного упоминания Святого Пламени.
— Ну, сейчас даже не моя очередь, — попытался запротестовать он, — я просто помогал товарищу.
— Именно поэтому я не буду заставлять вас проходить через это ещё раз, — холодно ответила, затем вновь тепло посмотрела на меня и сказала: — Ступайте, господин Пожарский. Удачи вам.
***
Неожиданным препятствием на моём пути становления огнеборцем стали теоретические экзамены. К сожалению, весь мой опыт работы пожарным совершенно не позволял мне знать ответы на абсолютно бессмысленные для меня вопросы.
Чем отличается низший игнит от высшего? Чем отличаются они оба от демона? Сколько контуров у очага четвёртого класса? Какую магию лучше всего использовать для того, чтобы противостоять летающим игнитам? А бестелесным?
Чертов Пожарский мог бы и подучить за свою жизнь хоть что-то из этого. Но зато я знал, что флэш-роял бьёт стрит-флэш. Чертов лудоман.
Конечно, знаний почерпнутых из разговоров с Ленским, хватало, чтобы бланк не был полностью пустым, но даже несмотря на это я начал потихоньку впадать в пучину отчаяния, разглядывая череду заковыристых вопросов, вставшую передо мной непреодолимой стеной.