Глаза убийцы.
Внутри меня в ответ на эту мысль словно закипело пламя. Поток силы, бурлящий в моей груди, начал перехватывать контроль. Река из управляемой перешла в буйную и яростную, грозя выйти из берегов, которые я сдерживал из последних сил своей волей.
И тут он достал меня.
Расплавив один из сотни ледяных шипов своей рукой, я обнаружил, что из облака пара внезапно вылетел второй, более мелкий, тонкий.
Его не было видно издалека, он пряталася в тени своего большого собрата. Но тонкий и плотный, как стальная стрела, он с чавкающим звуком прошил моё плечо чуть выше груди, выйдя из спины.
Кто-то сверху закричал от ужаса.
Брызнула кипящая алая кровь. Стоило только треснуть моей защите из постояннх волн пламени, как тут же мою ступню пронзил ледяной шип, выросший из земли. Ещё два вонзились в каждую руку, обездвижив их. Руки стали словно ватные и я не мог пошевелить ими ни на сантиметр.
Пара секунд — и я был утыкан, как подушка для иголок.
Уверен, Ленский не целился в жизненно важные органы и знал, что я могу регенерировать.
Но он также знал, что это толкает меня за черту. Он сделал это намеренно? Или тоже потерял контроль над собой? Это была последняя цельная мысль, которая пронеслась в моей голове.
Я даже не почувствовал боли. Только ярость вспыхнула внутри, и этот бурный поток силы, который я умудрился сдерживать до сих пор, вышел из берегов, застилая мой разум. Картинки в голове дрожали, словно калейдоскоп. Пламя. Боль. Ярость. Мать. Задыхаюсь. Боль. Смерть. Пламя. Темнота.
Я кричу. Но не издаю ни звука.
Пытаюсь вернуться. Снова темнота.
Сознание, моргнув, вновь переполняет новая волна силы, прожигающая дыру внутри меня. Будто в меня вогнали раскалённые ножи. Будто каждый сантиметр тела нестерпимо пылает.
Я изо всех сил стараюсь цепляться за свое сознание и свою человечность, не давая тому кто спит внутри хотя бы вырваться наружу.
Я кричу.
Яростный, надрывный, потусторонний рык вырвался из моей груди — словно кричу не я, а какой-то дикий зверь.
И с этим рыком из моей груди вырывается волна огня. Багровое пламя волной катится по арене, грозя смести всё на своём пути. Те ледяные шипы, которые ещё были на пути ко мне, с шипением превратились в облака пара.
Волна пламени несётся к Ленскому.
Он выставляет вперёд обе руки, и перед ним вновь возникает ледяная стена. Но тут же он сводит ладони, и стена схлопывается вслед за ними, сжимается, становится невероятно плотной, образуя лишь тонкую ультраплотную преграду, стоящую на пути огня.
Ленский знает, что он делает. Он знает, что обычный лёд не устоит перед яростью огня. Но даже необычного могло не хватить… Он тоже об этом подумал.
Выкладывает очередной козырь.
Из земли по ногам Ленского поползла ледяная корка. Пара мгновений — и он весь оказался закован в лёд, словно в панцирный доспех. Только ярко горящие глаза видны сквозь забрало шлема.
Стена огня обрушилась на него, и преграда, что ещё перед ним, начала неумолимо таять под натиском пламени бездны, какой бы ультраплотной она ни была. Не выдержав напора, она сначала пошла трещинами, а затем разлетелась в вихре осколков, которые тут же превратились в пар, унесённый горячим воздухом навверх.
Зрители позакрывали лица, стараясь отвернуться от волны жара.
Но Ленский всё ещё стоял. От ледяных доспехов шёл пар, но они, тем не менее, выстояли.
Ленский поднял голову и впервые за бой попятился. Он уже видел, как я несусь ему навстречу, оседлав новую волну пламени. Мои руки, ноги — всё во мне словно пеленой укутало огнём, пока я нёсся навстречу.
Не смотря на то, что я действовал механически. Инстинктивно. И вообще я уже не понимал я ли это. Всё-равно из последних сил я сдерживался, чтобы не переступить черту, периодически всплывая своим сознанием, над захватившим меня желанием сражаться. И не давая окончательно себе превратится в нечто непохожее на человека.
Черных обугленных когтистых лап и пылающей пламенем кожи сейчас и так более чем достаточно.
Но адский мотор, бьющийся в моей груди, не сдавался. Словно говорил мне: «Убей. Победи. Мы не должны проиграть».
Охваченный пламенем когтистый кулак понёсся навстречу Ленскому.
Он взмахнул рукой, и искрящиеся частицы льда, летающие в воздухе, сложились в длинный и изящый ледяной клинок, который засветился голубоватым светом.
Ленский встал в стойку. Остриё клинка было направлено мне прямо в грудь. Туда, где бьётся, словно адский двигатель, моё пламенное сердце.