— Известно, что Владимир Пожарский был Нулем. Постоянные приводы. Ночные загулы. Просто распоследний бездарный кутила, который ни разу в своей жизни ничего тяжелее игральных карт не поднимал.
Кожедуб даже поморщился когда это говорил.
— Да и разве мог кто-то всерьез подумать, что ты решишь стать огнеборцем? Я сначала решил, что это шутка…
Как же. Обхохочешься.
— Но сейчас… — продолжал Кожедуб, — Ты приходишь и говоришь что одаренный. И доказываешь это. И что ещё важнее. Доказываешь, что ты изменился. Доказываешь, что тебе можно дать шанс. Что ты заслуживаешь его.
Внезапно он подошел ближе и говорил уже так. Чтобы слышал только я.
— Но есть то — что увидели не все. За ярким представлением. За яростью пламени видно твой настоящий дар. Дар в котором больше от Бездны чем от человека. И именно это напугало Министерство.
Кожедуб сделал паузу. Его темно-карие глаза пристально смотрели на меня. А я глядя ему в глаза всё-таки пытался понять в чем тут дело. Кожедуб меня раскусил?
Если он счел меня одержимым, то зачем со мной разговаривать? Или хочет, чтобы я сам сознался, а за углом ждет штурмовой отряд огнеборцев? Или же Министерство пришлет кого пострашнее?
Ну что же. Будь что будет.
Я выдохнул.
— Скажите прямо уже, — взглянув Кожедубу в глаза, сказал я.
— Прямо? — Кожедуб даже удивился, — Да, Пожарский. Ты — изменился. Хочешь прямо? Прямо — мне плевать, что о тебе говорят. Мне плевать кем ты был. Мне плевать, что эти пиджаки увидели на экзамене.
А вот это неожиданно…
— Я лично за тебя поручился. И ты будешь Огнеборцем. Лучшим из них.
Но если я узнаю, что есть хоть малейшее основание считать тебя одержимым. Пусть хоть даже у тебя вырастет мелкий рожок на заднице. Будет уже поздно. Я отправлю тебя в Бездну. И ты даже не поймешь, что это случилось.
Я молча дослушал его речь. Мне кажется даже ни один мускул на моем лице не дрогнул.
Он усмехнулся и взмахнул рукой. В свете фонаря сверкнул начищенный до блеска металл.
Я вытянул руку и поймал в воздухе металлическую эмблему. На серебряном щите багровели языки пламени, опутывающие золотой меч. Символ корпуса Огнеборцев.
Гладкая на ощупь эмблема будто бы была теплой, несмотря на холодную ночь. А в металлическом пламени, казалось плясал настоящий огонь.
— Из ядра игнита, — пояснил Кожедуб, — Он твой, если ты захочешь.
Это конечно было очень интересно, учитывая то что я слышал от него ранее, когда умудрился подслушать их разговор с Валидубовым.
С другой стороны. Плевать, что он там думает. Захотел подраматизировать и устроить мне такую проверку? Думает я обижусь, как девчонка и в растроенных чувствах убегу в закат?
Не на того напал. Абсолютно плевать, что он там думает. Раз я получил шанс — я им воспользуюсь.
Чёрт с тобой, старый пройдоха. Если чтобы достичь цели, мне надо выдержать твои проверки…
— Жалеть меня только не надо. — произнёс я и сжал эмблему в кулаке.
Кожедуб усмехнулся и протянул мне ладонь.
— И не подумаю.
Я пожал его руку.
— Добро пожаловать в Огнеборцы, сынок.
Так мой экзамен в Огнеборцы был закончен. Не на плацу под торжественную речь. А там, где пришлось пройти на одну проверку больше.
— Для меня же тоже местечко найдётся? — выглянул из-за моего плеча Ленский.
***
На следующий день нас распределили по учебным отрядам. Не знаю была ли это удача, но мы с Ленским оказались в одной команде. Помимо нас там было ещё трое курсантов, с которыми нам только предстояло познакомиться.
Как впрочем и с нашим командиром-инструктором. Который должен был отвечать за нашу подготовку на протяжении всего обучения. Но это было потом.
Для начала надо было заселиться в мужское общежитие. Было бы отлично наконец получить собственную кровать. Особенно после того склада, в котором пришлось ночевать. Мышцы шеи до сих пор не отошли после мешка с фасолью, который служил мне вместо подушки.
Но спасибо Кожедубу, хоть не оставил нас с Ленским на улице.
Поэтому как только с утра бюрократические формальности были улажены, и я получил свой пропуск и карточку кадета, я отправился туда, где можно было бросить свои вещи.
Я шел по длинному коридору. Снаружи из леса доносились птичьи голоса. Рассветное солнце наполняло его светом сквозь высокие окна. Оно выхватывало картины изображающие идиллистические пейзажи на крашенных пастельной краской стенах. Я, честно говоря, не ожидал увидеть живопись в таком месте.
«Валидубов И.И.» — гласила подпись на одной из картин.