— Что ты сказал? — ноздри Баранова раздулись, на висках заиграли вздувшиеся вены.
Довольный Кожедуб обменялся хитрыми взглядами с инструктором соседнего отряда.
— А что, это дело. В конце концов, в соперничестве рождаются лучшие, — хлопнул в ладоши. — Устроим небольшое испытание! Заодно покажете друг другу кто чего стоит, уже как боевая единица — как команда. По отдельности то мы на вас насмотрелись.
Мы переглянулись. На лицах заиграли хищные улыбки. Все были готовы разорвать этих чванливых выскочек из первой учебной группы.
— Возражений, полагаю, нет? — ухмыльнулся Кожедуб. — Тогда слушайте!
Мы и наши визави затаили дыхание, ожидая узнать правила нашего соревнования.
— Чья команда первой принесёт флаг во-о-он с того холма…
Он указал ладонью куда-то вдаль, где действительно на другом конце учебной трассы на пригорке реяло алое знамя с гербом огнеборцев — Золотым Мечом в языках пламени.
— …Того и победа. Им достаются все увольнительные проигравших за следующие три месяца.
— Опять флаги… — выдохнул Ленский, — Геральдику мне в…
— А правила у этого соревнования какие-то имеются? — спросил я Кожедуба.
— Постарайтесь не поубивать друг друга в процессе, — ответил тот, кивнув, — Но это желательно.
Я поймал взгляд Ленского, который он бросил на Баранова. Тот ответил ему абсолютно таким же — полным ненависти. Точно также сверкнули и глаза Лены.
Похоже, флаг будет наименьшим приоритетом в сегодняшнем соревновании.
— Ну, что встали?! По машинам! — скомандовал Кожедуб.
Глава 19
Я сидел в оружейной башенке и ветер ревел в моих ушах и трепал волосы, пока наша Саламандра под управлением Соколовой неслась напрямую через поле.
Хоть я и был в восторге от управления этим железным зверем — я все ещё был лучшим стрелком. И сейчас, стараясь не подавиться летящей в меня пылью, я отправлял наполненные пожарной смесью снаряды по курсу движения противников. Взрываясь дымным облаком реагентов, они застилали им обзор.
Стрелок машины несущейся справа от нас был занят тем же самым. Из-за холмистой местности полигона и постоянному дымовому обстрелу водители не могли рвануть прямо к флагу.
Могучие боевые машины шли ноздря в ноздрю, как два соперника на скачках. На кону было самое ценное что может быть у курсанта — возможность выйти в город за пределы учебки.
Поэтому сдаваться никто намерен не был. Саламандры периодически подначивали друг друга опасными маневрами.
— Вот сукины дети! — выругалась Соколова.
Резко крутанув руль, она увернулась от очередной пикировки.
— Давай правее! — крикнул я в ларингофон.
— Сейчас! — отозвалось в моём наушнике, — Давай вмажь им!
Лена аж заскрежетала зубами когда, машина соперников нырнула в бок и вновь попыталась нас протаранить.
— Получай! — крикнул я, и осыпал бронированное ветровое стекло градом расцветших белыми облаками снарядов.
Водила соперников слишком сильно вильнул, уходя из-под обстрела, и их занесло. Когда же их саламандра вынырнула из облака пожарной смеси мы уже смогли оторваться…
Но победа не дается легко. Тут же перед нашим броневиком возникла кручина из грунта, поднявшаяся из земли как волна.
— Чертов геомант, — чертыхнулся я и прокричал в ларингофон: — Женя, трамплин!
— Сейчас!
В носу защипало, а волосы на затылке встали дыбом. Ленский призвал свой дар.
Прямо перед стеной камня и щебня выросла наклонная площадка из пышущего паром голубого льда.
— Держитесь! — прокричала Соколова и вдавила в пол педаль газа.
Ядро двигателя заревело, и Саламандра рванула вперёд, намереваясь перепрыгнуть препятствие. Короткое ощущение полета. И немилосердное преземление. Из-за жесткой подвески нас тряхануло так, что Ленского отбросило к задней стенке пассажирского отсека, и снизу подо мной раздался недовольный голос:
— Осторожнее, — возмущался Женька, — Не дрова везешь!
— Может, тогда сам за руль сядешь, умник? — сверкнула глазами Лена.
— Потом будете спорить! — прервал я их перепалку. — Эти козлы вырвались вперёд! Давай, газу!
Двигатель ревел, и мы бросились в погоню. Турель на идущей впереди Саламандре вновь развернулась в нашу сторону. Орудие посмотрело мне прямо в лицо. Судя по ухмылке стрелка, целился он прямо в меня.
— Ах ты, сукин сын! — крикнул я.
Я прицелился и зажал гашетку.
Орудие, рявкнуло и отправило в сторону наших соперников очередную порцию снарядов, они расцветали на красном корпусе Саламандры как белые пушистые комки хлопка.