Я заметил это ещё утром, но не придал этому значения. Под глазами у неё были синяки, а зевала она так часто, будто собиралась переловить всех мух в округе.
Выглядела она так будто не спала несколько дней.
А я был погружен в свои мысли. Наконец-то выдалась возможность вдали от всех изучить свой дар. Это буквально первый раз, когда я за всё время оказался вдали от людей. Ну почти…
— А знаешь… — протянула она, бросив взгляд на закатное солнце, — я теперь уже как-то даже и не против тут провести неделю другую.
— Ну тогда не будем терять времени, — улыбнулся я.
Мы сели составлять график дежурств. Куда помимо обхода и караула входило ночное дежурство в диспетчерской.
— А спать когда? — насупилась Соколова, — Мы с таким графиком до зимы тут торчать будем…
Да, дел было невпроворот.
— Не переживай, — улыбнулся я, — Тот кто дежурил ночью, отоспится днем, пока сменщик будет занят на обходе. Таким образом всё успеем за пару недель — месяц максимум.
Вернувшись к таблице я расставил наши дежурства по часам. Некоторое время заняло, чтобы свести все так, чтобы никто из нас не проводил без сна более суток.
Я повернулся на подозрительное сопение моей соседки. Лена просто уснула, уткнувшись в сложенные на столе руки.
Я осторожно поднял её на руки, от чего она даже не проснулась. Лицо её было спокойно и безмятежно. Я осторожно убрал непослушный локон с её лица. До меня донесся сладковатый запах апельсинов. Медленно ступая по металлическим ступеням и стараясь не шуметь, я отнес её вниз и уложил на одну из коек.
— Ещё пять минуточек, — пробормотала она и укрывшись одеялом отвернулась к стене.
— Спокойной ночи, — шепотом произнес я и отправился наверх заступая на своё первое дежурство.
***
Так и началось наше пребывание на наблюдательном посту. Основной задачей было восстановить автоматизированную систему телеметрии, а пока она не в порядке — докладывать по рации о любой подозрительной активности в отведенных нам секторах — будь то распространение Бездны, возникновение очагов или даже заезжие туристы.
Как оказалось опасность и близость к неизвестному просто как магнит для всяких городских сумасшедших.
Так что один из нас всегда оставался на посту, пока другой производил обход датчиков в одном и выделенных для нас секторах наблюдения.
Единственной связью с «большой землёй» был потрёпанный, дышащий на ладан военный коммуникатор с заламинированным листком рабочих каналов. Стоило по ней постучать, как изнутри донесся шорох. Но к счастью, она была пока ещё в исправном состоянии.
Раз в три дня к нам должен был приезжать Архипов с припасами.
Пользуясь тем, что я наконец оказался вдали от всех любопытных глаз и что не менее важно — не мог никому из окружающих навредить, я решил занятся тем, чтобы лучше узнавать границы своего дара и лучше его контролировать.
Моё пламя реагировало на всё, что причиняло мне вред — мгновенно разгораясь в груди и латая нанесенный мне ущерб. Это было и в поезде и на экзамене и даже недавно я свалился с флагштока.
Единственный вопрос был — а есть ли у этого предел?
И сдается мне предел — это то сколько я смогу вынести и не сдаться на милость дару. Стать одержимым практически. Постоянный баланс на лезвии бритвы. Да уж.
Поэтому контроль — то к чему я должен стремиться. Не давать другому — темному. Сидящему внутри меня захватывать управление.
И как я понял — чем чем чаще я использую дар, чем сильнее я сам — тем больше у меня шансов остаться у руля.
Такое же воздействие на меня оказывала чрезмерная физическая нагрузка, проверяющая пределы моего организма — как тогда на экзамене по силовым способностям.
А также всё, что могло вывести меня из себя: гнев, раздражение и прочее — но менталка это отдельная тема. Пока займусь физухой.
Поэтому первым делом утром, я отправился на пробежку. Надо качать выносливость, ведь только стоило моему телу сдаться, растратив все силы, как в дело вступал мой дар, словно внутренний двигатель, открывающий второе, если не третье дыхание.
Я остановился на пригорке посреди волнующейся под степным ветром травы. Моросил мелкий дождь из нависающих над головой серых туч.
Сняв парящую после пробежки футболку, я вытер лоб и поднял лицо к небу. Мелкие капли дождя приятно холодили кожу, стекая по ней, давая минуты покоя и умиротворения, которое очень тяжело было найти — как в той жизни, так и в этой.